— Та-ак… Ее опрашивали?
— Пытались. Без толку. Улыбается, как блаженная, и кивает головой. Ее спросишь: он хороший человек? Кивает и улыбается. Он плохой? Точно такая же реакция… По-моему, у нее уже старческий маразм.
— А какие отношения были у Аббасовой с семьей Воронцовых?
— Она сказала, что Воронцов ее презирал. С Машей же они иногда пили кофе. Про Воронцова она наговорила такую кучу гадостей, что я начала невольно испытывать к нему симпатию. А Маша, по ее словам, была слабым и никчемным существом, которое не могло бы и шагу сделать, если бы ее постоянно не наставляла эта Аббасова.
— А мне поговорить с ними можно?
— Знаете, Саша, я вам дам их адреса, но постарайтесь все-таки встретиться с родителями Игоря перед этим. Вам надо сначала быть «подхваченной», понимаете? Надо, чтобы вас наняли. Иначе неприятностей не оберетесь. И еще, если свидетели не говорят чего-то представителям уголовного розыска, они вряд ли начнут откровенничать с вами, вы уж меня извините…
— Значит, у вас сложилось впечатление, что эта Аббасова врет? Или о чем-то недоговаривает?
— Я бы сказала не так. Она просто сама верит в бред, который несет. Мне показалось, что она относится к тому типу людей, которые свято верят в свою непогрешимость. Но — я ей не верю. Мне показалось, что все она представляет в несколько преувеличенном виде. Сгущает краски, понимаете?
— Одно и то же в данной ситуации… Что еще вы можете сказать? Ведь я так поняла, что не только его глаза — еще нечто странное заставило вас усомниться в его вине? Или я не права?
Она не решалась ответить на мой вопрос сразу. Это было видно по робким движениям пальцев, теребящих краешек салфетки, по легкому движению губ…
— Это разглашение тайны, Саша. Меня за это по головке не погладят, — тихо сказала она.
Я не имела права настаивать.
— Хорошо, — кивнула я головой. — Попробую докопаться сама. Вы и так мне помогали.
— Я помогаю не вам, — она покачала головой. — Я пытаюсь помочь Игорю и Машиным детям. Мой вам совет — попытайтесь поговорить с родителями Маши. И ищите ответ в приюте для женщин и детей. Мне кажется, что именно там кроется разгадка этого преступления.
— А Ванцов? Он что, не разговаривал с ними?
— Разговаривал. Нет, не надо так уж очернять Лешеньку! Он пытается докопаться до правды, честное слово! И точно так же, как и мы, не уверен в виновности Воронцова! Но вы сами увидите, что там творятся странные вещи! У меня сложилось четкое ощущение, что все, кто мог бы помочь, играют в некую игру — то ли боятся кого-то конкретного, то ли просто привыкли к страху и боятся всех сразу… То ли они просто-напросто растеряны и ошарашены настолько, что действительно ничего не могут вспомнить! Но мне показалось, что они хотят спрятаться от реальности. И им все равно, что происходит с неким Игорем Воронцовым, потому что, если решили, что он виновен, значит, так тому и быть!
