— Ладно, — вынуждена была согласиться Лиза. — Заодно Фримен сможет прощупать ее духовно!
— Нет уж, — испугалась я. — Давайте действовать старыми, дедовскими способами! Без этих ваших «духовных собачеств»!
— Боже! — воззвала к небесам Лиза. — Подумать только, как этот скучный тип Лариков умеет подчинять себе даже неординарные натуры! Во что ты превратилась, Данич! Мне страшно за тебя…
— Ну, ты с ним теснее контактируешь, поэтому опасайся лучше за себя, — ответила я. — Все, кончаем наше производственное совещание и по коням…
Конечно, Ларикову пришлось выслушать от нас святую ложь про несчастную Рамазанову, которая рисковала прожить день без нашего внимания, и мы вылетели на улицу, дабы начать осуществление нашего гениально-интриганского плана.
* * *
У нас получилось трое на трое. Фримен отправился к Ардасовой, Лизе достался Старцев, поскольку его дом располагался неподалеку от рамазановского, а Лиза собиралась все-таки краем глаза взглянуть на нашу подшефную.
— Он же отчеты требует, — меланхолично сообщила она мне, — значит, надо что-то насочинять… А сочинять просто так я не умею. Мне нужен какой-то толчок. Например, Рамазанова вышла из дома, приодевшись в яркое полосатое национальное платье… Значит, она направила стопы к дорогому ее сердцу человеку.
Я попыталась было робко возразить, что и я смогу что-то насочинять, поскольку Старцев жил поближе, а вот тащиться к Чеботареву мне совсем не хотелось — тот не нашел ничего лучше, как поселиться на Девятой линии. Более того, на этой идиотской линии селились только толстосумы, а они последнее время полюбили селиться в индивидуальных особняках, за высоченными заборами, так что наблюдать за Чеботаревым мне было в лом…
Лучше всех было, конечно, Фримену — Ардасова-старшая жила в нормальном доме, да и следить за ней было не нужно. Если, конечно, она не была сообщницей, но эта идея, согласитесь, из области фантастики…
Но как бы там ни было, а пришлось нам расстаться, как трем богатырям на перепутье.
Я влезла в трамвай, и очень скоро мимо окон вместо привычного моему взору городского пейзажа замелькали картины природы — леса, озера и виноградники… Впрочем, я преувеличиваю. Мелькали, как обычно, чахлые деревца, небольшие полуразвалившиеся домишки, потеснившиеся под наглым напором начинающейся череды особняков, и мусорные контейнеры, которые, по-моему, собирались стать главной приметой начала нового тысячелетия. Конечно, будь моя воля, я бы хоть раскрасила их в яркие цвета. Но воля была не моя, посему они были убоги и унылы, хотя и продолжали отвлекать мое внимание от текущих проблем.
