Но Томин Терл и там не появился. Мальчишка все еще сидел на верее и трубил в рог — ворот не было, только два столба, и на одном сидел мальчишка-негр его роста и трубил в охотничий рог: это мисс Софонсиба до сих пор напоминала людям, что усадьба зовется Уорик, хотя они давно запомнили, как она хочет ее звать, а когда не называли ее Уориком, мисс Софонсиба словно бы и не понимала, о чем идет речь, и создавалось впечатление, что у нее с мистером Хьюбертом две разные плантации на одном и том же участке земли, одна поверх другой. Мистер Хьюберт, разутый, сидел в кладовке над родником и, опустив ноги в воду, пил пунш. Томиного Терла тут никто не видел; мистер Хьюберт как будто и не сразу понял, о ком говорит дядя Бак.
— А-а, этот негр, — сказал он наконец. — Найдем его после обеда.
Только похоже было, что обедать им не придется. Мистер Хьюберт и дядя Бак выпили пуншу, и наконец мистер Хьюберт послал сказать мальчишке на воротах, что можно перестать трубить, потом они с дядей Баком опять выпили пуншу, и дядя Бак все повторял:
— Мне только негра поймать, и все. И сразу поедем домой.
— После обеда, — отвечал мистер Хьюберт. — Не застукаем его где-нибудь возле кухни, так пустим собак. Они его найдут — если это по силам смертным уокеровским гончим.2
Наконец в проломленной ставне на втором этаже рука замахала платком или еще чем-то белым. Они отправились в дом, и, проходя через заднюю террасу, мистер Хьюберт, как всегда, предупредил их насчет гнилой половицы, которую надо бы заменить. Пока они стояли в передней, послышалось звяканье и шуршание, запахло духами, и по лестнице спустилась мисс Софонсиба. Волосы у нее были убраны под кружевную шапочку, она была в воскресном платье, на шее бусы и красная лента, веер ее несла отдельно девочка-негритянка, и он тихо стоял позади дяди Бака и наблюдал за ее ртом, дожидаясь, когда покажется чалый зуб. До нее он никогда не видел людей с чалым зубом и сейчас вспомнил, как бабушка, беседуя с отцом о дяде Бадди и дяде Баке, сказала, что мисс Софонсиба в свое время созрела в красивую женщину. Может, так оно и было. Он в этом не разбирался. Ему шел только десятый год.
— А-а, мистер Теофил, — сказала она. — И Маккаслин, — сказала она. На него она не посмотрела и говорила не с ним, — он это понимал, но уже изготовился отвесить поклон, когда поклонится дядя Бак. — Добро пожаловать в Уорик.
Дядя Бак отвесил поклон, и он тоже.
— Я приехал за своим негром, — сказал дядя Бак. — И сразу поедем домой.
