Отсутствие контролера дает возможность мечтать. Конечно, тяжело думать, что по собственной глупости прошла мимо поджидающего тебя в подъезде счастья, не признав его в чертах местного алкаша. Но еще труднее… В общем, понятно.
Лада легла на диван, убивая по памяти всех паразитов, которые могли бы, но не позвонили ей. Телефон молчал.
Обазарист – адепт базара. Мэтр тусовки, герцог трепа. Человек, отвлекающий тебя от дела, в одну секунду настраивая на свою волну, по которой тебе, хочешь – не хочешь, придется нестись, как на серфинге. Что это дает? Ничего. Все не так скучно.
«Долюшка русская, долюшка женская» – нужно ждать, стариться у телефона, пускать корни, прирастая к дивану. Можно отрастить ногти или отпустить волосы, можно не мыться или поселиться в ванне. Можно написать роман и венок сонетов. Можно перепутать чужие кармы и перепланировать на свой лад будущее планеты, перемешать предсказания, сны, мечты, одинокие ночные вскрики да сексуальные фантазии и еще много чего.
Но это не изменит ожидания. Ожидания – насекомого, жующему тебя своими жвалами, вонзающему жала. Насекомого о миллионе черных тел с клешнями и ложноножками. Ждать – значит жать; выжимать, это желанье дать, отдать и отдаться без остатка. Но опять-таки, нужно ждать своей очереди, когда освободится очередной страстеприемник, пожиратель чужих чувств, опустошитель всего и вся.
Нет, надо чем-то заняться. Полить цветы. Купить новый купальник. А то вдруг кто-нибудь, наконец, догадается пригласить на Вуоксу или хотя бы в Кавголово. Лето, на улице градусов тридцать жары. Можно убрать комнату, сделать новую прическу и макияж. А потом сидеть накрашенной куклой посреди этого великолепия. Можно спасти мир, выбросить елку, можно съездить к детям или, наконец, устроиться на работу. Можно еще поучаствовать в мистерии.
Вспомнился давний случай, когда она вроде совсем уже прошла на главную роль в каком-то грандиозном проекте, готовившемся на Пушкинской лет десять назад. Но так и не дождалась звонка от режиссера. Хотя, может быть, это были не режиссер. Может, он был псих, прожектер или обазарист.
Наконец-то она нашла нужное слово. Словолитня Лады Дан работала неспешно, выплавляя неологизмы штучным товаром, единственным в своем роде произведением. «Обазарист» было ее последним открытием.
Да, именно с обазаристом, высушенном, как вобла на Одесском привозе, познакомилась Лада еще в старом Сайгоне. Не в этом, новорусском, а в настоящем, где варили классный кофе и собирались хипы. Оказавшийся художником обазарист поставил чашку на столик, где уже устроилась Лада, и, заглядывая в глаза, предложил вырезать ее из рисунка реальности.
