— Это противоядие от яда темной звезды.
Темная звезда. Она отравила мою мать, когда та была беременна Джейми. Я смотрела на бутылочку, не веря своим глазам. Все эти годы лекарство существовало, а мы не знали об этом. На этикетке крошечными буквами было написано: «К. Х.». Разумеется, Корнелиус Холлистер, изобретатель темной звезды, создал и противоядие.
— Кто дал это тебе? — спросила я.
— Один из солдат.
— Который?
— Он не назвал нам свое имя, — сказала Мэри. — Не из тех, кто здесь на постоянной службе. Пришел всего один раз и дал нам лекарство.
— Не помнишь, как он выглядел?
— Было слишком темно. Он принес это ночью, когда мы спали. Я просто услышала, что в щель что-то уронили.
Я смотрела на бутылочку.
— А зачем он дал вам лекарство, зная, что мы все равно умрем? — спросила я и тут же пожалела об этом.
— Элиза! — строго зашептала Мэри.
Она перевела взгляд на Джейми, который наконец-то выздоровел, но радоваться этому не приходилось.
— Ну, это же правда, — беспомощно сказала я, закрывая лицо руками.
Впервые в жизни Джейми был здоров. Мы все трое вместе. А утром все вместе должны умереть.
— Прости, — пробормотала я, — просто это нечестно. Так жестоко.
Мне стоило труда больше ничего не сказать.
Мэри прикусила верхнюю губу, как делала всегда, когда нервничала или принимала решение.
— Элиза, что произошло? Мы подслушали одного из солдат, он говорил, что ты сбежала из башни и погибла.
Я сидела между ними на кровати, мы держались за руки. Они внимательно слушали мой рассказ о том, как я нырнула с вершины башни (Мэри при этом даже вскрикнула), уехала на север на Калигуле, собрала армию Сопротивления и привела ее в Лондон. Под конец я поведала им о нашей неудачной атаке на Тауэр в то утро.
— Последнее, что я видела, — Калигула, едва успевшая ускакать, прежде чем ворота закрыли. Надеюсь, Полли поправится, — сказала я, сжимая руку Мэри.
Пламя свечи погасло, и в камере стало темно. Издалека донеслись шаги патрульных. Джейми положил голову мне на плечо, и я закрыла глаза, вдыхая запах его волос. Я почувствовала, как у меня дрожат губы и глаза туманятся от слез, но заставила себя думать о хорошем.
— Небеса и правда есть? — спросил Джейми, и его голосок растворился в темноте.
Я лежала тихо, боясь отвечать, потому что не была уверена.
— Да, Джейми, — сказала Мэри. — И завтра мы встретимся с мамой и папой.
— И Беллой, — добавила я. — Она сразу залает, как только увидит тебя.
Джейми хмыкнул. Смеяться над собственной смертью казалось странным, но это было все, что мы могли сделать. Я перевернулась на бок. Рука Джейми лежала у меня на спине, и я чувствовала его размеренное дыхание. Я посмотрела, спит ли Мэри. Веки ее были опущены, рот слегка приоткрыт, и даже во сне ее лицо сохраняло сосредоточенное, полное достоинства выражение.
