— Увидишь, — мрачно ответил он.
Внутри шлакобетонного строения без окон, за толстыми прутьями, бились в стойлах боевые кони Корнелиуса Холлистера. Они были по меньшей мере на голову выше обычных лошадей, и их налитые кровью глаза горели яростью. Подкованные копыта рыли землю. Они ударялись головами о заграждения так сильно, что у некоторых сквозь разодранную шкуру виднелись кости.
Уэсли оседлал черно-пегую кобылу, пока я караулила в тени дверного прохода. Седло и уздечка висели на крюках, вбитых в стену, — толстые, в железных бляхах, больше походившие на броню, чем на сбрую. Я подумала о Джаспере и вздрогнула. Этих существ готовили к войне, их били с самого рождения, превращая в машины для разрушения.
Я увидела, как Уэсли вкладывает шипастые удила между челюстей кобылы, и подавила крик протеста.
— Что ты делаешь? — громко зашептала я. — Ей же больно!
— Знаю, — печально кивнул он. — Но на обычные удила они не реагируют.
Он вывел огромную лошадь из стойла во двор и подсадил меня в седло.
— Ее зовут Калигула, она одна из самых резвых.
Он вскочил в седло впереди меня, и Калигула рванула с места галопом через поля. Я крепко обхватила его за талию.
Когда мы скрылись в лесу, Калигула пошла рысцой, легко переступая через корни и упавшие стволы деревьев. Звуки ночного леса наполнили окружившую нас тишину. Стайка летучих мышей с писком пронеслась мимо маленьким темным вихрем.
Казалось, прошло около часа, когда Калигула неспешно затрусила по краю отливающего серебром озера. Уэсли озадаченно нахмурился.
— Странно, — пробормотал он, — этой воды я раньше не видел.
— Похоже на озеро, в котором мы купались в Шотландии, — сказала я, думая об озере, где с Мэри и Полли провела столько беззаботных летних дней.
Мы устраивали пикники, играли в разные игры, учились нырять с ветви, нависавшей высоко над водой. Джейми считал наши прыжки, закутавшись в одеяло: он мерз даже летом.
— Давай остановимся здесь, — сказал Уэсли. — В любом случае нам нужна вода.
Он спешился и привязал Калигулу к дереву.
— И надо охладить водой твой ожог, — добавил он, спускаясь по тропке.
Прежде чем я успела сообразить и оглядеться, по воде прошла рябь — и исчезла. Рыба? Я уже несколько лет не видела живых рыб. Я могла бы загарпунить ее и поджарить на костре: Джордж, отец Полли, научил меня ловить на гарпун лосося, когда я была маленькой. Я последовала за Уэсли к озеру, ожидая, что рябь появится снова. Подойдя ближе, увидела, что вода странного серебристого оттенка отражает свет, словно сияя изнутри.
