Вслед за красноармейцами двигалась колонна рабочих. На рукавах у многих были повязаны алые ленты. Некоторые, сложив такие ленты розетками, прикрепили их на блузы, и казалось, в это холодное февральское утро на груди у них расцвели пламенно красные гвоздики.
Рядом с рабочим, несшим знамя, привлекая общее внимание, серьезно и деловито шагал подросток. В особенном восторге были мальчишки. Что это за счастливец, заслуживший такое доверие взрослых? Он шагает рядом с знаменосцем… И шагает так гордо, точно он — самый главный в этой колонне.
Разглядев подростка. Микаэл чуть не вскрикнул.
Левон? Братишка?.. Как он сюда попал? И Микаэл кинулся вперед, сбивая с ног встречных. Ах, этот проклятый ящик, как он ему мешает! И зачем только он взял его с собой? Не будь в нем щеток, давно бы выбросил.
На углу улицы он с такой силой налетел на какого-то высокого старика, что тот потерял равновесие, пошатнулся и ударился бы о телеграфный столб, если б его не успел подхватить какой-то проходивший мимо молодой человек с кривым носом.
Микаэл хотел улизнуть, но почувствовал, что кто-то крепко ухватился за ремень его ящика.
— Что ты, как дикий бычок, наскакиваешь на людей? — заорал кривоносый и, ударив Микаэла по лицу, вырвал у него ящик и швырнул на мостовую. Ящик разлетелся в щепы.
Кровь бросилась Микаэлу в голову. Забыв обо всем на свете, он схватил одну из отлетевших в сторону досок и яростно кинулся на обидчика. Кто-то, однако, удержал его. Старик, которого он едва не сбил с ног, подошел к нему и отнял у него доску. Микаэла точно холодной водой окатили: перед ним стоял доктор Овьян. Он тоже узнал мальчика.
Говорят, душа сироты похожа на повитель, что всегда ищет опоры, будь то ствол, стерженек или веточка, — и уж коль найдет ее, то так к ней приникнет, так обовьется, что и силой не оторвешь.
Может быть, поэтому, познакомившись с Овьяном, Микаэл и его братья не могли забыть доброго доктора. Стоило телеге с дровами остановиться у его дома, как возле нее, словно из-под земли, вырастал кто-нибудь из братьев, а иной раз и все вместе. Они ни за что не ушли бы, не разгрузив телеги, не нарубив дров и не сложив их в сарайчик.
Овьян не мешал ребятам. Он только поглядывал издали и добродушно улыбался, видя, с каким удовольствием они работают.
А как усердно трудился бедняга Аби; он ни в чем не уступал братьям. И это с одной-то рукой.
«Пусть учится, работает, привыкает, — думал доктор. — В жизни его ждет немало трудностей».
