— Простите, но и сталинское Политбюро ЦК ВКП(б) до войны несло коллективную, причем серьезнейшую ответственность за последствия своих решений. Несло тем, что в случае потери большевиками власти членов Политбюро, скорее всего, уничтожили бы. Но разве это делало Политбюро по-настоящему коллективным руководителем? Разве в нем не Сталин все определял? — А почему? Если в коллективном руководящем органе наличествуют малокультурные люди, не имеющие достаточных знаний для управления и надеющиеся на то, что какие-то другие члены этого органа найдут нужное решение, то такие «члены руководящего органа» за это решение просто тупо проголосуют. И объяснят, что проголосовали так потому, что «верят вождю». Но управление и вера — это разные вещи, поскольку управленец управляет своим умом, а верующий в вождя — это голосовательный балласт коллективного органа. Что верующий есть, что его нет, а на содержание вариантов решения это не повлияет.
— Получается, критерием руководителя является его грамотность, знание дела, если их нет, то он не руководитель, какую бы должность ни занимал? — За него будут реально руководить другие. Усугубляет положение с участием в управлении членов руководящего органа и их специализация. Этим они как бы получают оправдание своей низкой культуре — они-де в этом вопросе не специалисты, а специалисты в других вопросах. Но и как от специалистов от них бывает мало толку, поскольку они уверены, что раз они большие начальники, то могут не знать подробности даже своего дела — это обязан знать их аппарат. Таким образом, вместо начальника решения принимает аппарат, поскольку именно аппарат эти решения готовит начальнику на подпись. Но и чиновники аппарата при малокультурном, малознающем начальнике тоже быстро становятся уверены, что подробности обязан знать кто-то другой. В результате даже при большом количестве членов «коллективных руководящих органов» на самом деле руководить, даже в непродажной и некоррумпированной системе управления, может черт знает кто.
— Не думаю, что так могло быть в СССР даже перед его развалом. Все же управленцев государственного аппарата подбирали очень ответственно.
— Ага! Из деток номенклатуры, из евреев, из москвичей, не желавших работать на заводе руками. Приведу из своей тогдашней практики пример того, во что с точки зрения знаний превратилось «коллективное руководство» СССР как руководитель страны. В конце 1980-х мне приходилось работать «с газет». То есть начинать действовать, как только какое-то постановление Совмина появлялось в печати, поскольку в дальнейшем оно могло быть изменено. И вот было опубликовано совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о расширении самостоятельности в области внешнеэкономической деятельности, а в нем глаз зацепился за слово «бартер». Что такое «бартер», я понятия не имел, а просмотрев все словари, не нашел этого слова. Во время очередной командировки в Москву в свое министерство зашел в Управление внешнеэкономических связей выяснить, что же такое бартерные операции. И попросить, чтобы мне, парню из захолустья, объяснили, что же это такое. Работники Управления сначала меня вообще не поняли, стали выяснять, откуда я узнал это слово и какое оно имеет отношение к ним. Я объяснил, и народ засуетился, сообразив, что это, оказывается, по их специальности. Побежали выяснять у начальства, но безрезультатно, подтвердив мое невысокое мнение и о тогдашнем Министерстве черной металлургии СССР (Минчермет), и о московской интеллигенции, которая в газете «Правда» привыкла читать только фельетоны. Но меня так просто не выпроводишь, поэтому меня связали с тем отделом Совета Министров СССР, который готовил текст этого постановления.
