Нет среди нобелевсих лауреатов «братьев Райт, создавших первый самолет (1903 г.). Нет создателей кино (1895 г.) братьев Люмьер. Нет гиганта электротехники Томаса Альва Эдиссона: электрические лампочки освещают всю планету, от фонографа пошла звукозапись, им открыта термоэлектронная эмиссия, на коей полвека жила и посейчас живет ламповая электроника и еще, и еще… Он был великим современником малоизвестных тогда Рентгена и Беккереля, а в списке нобелевских лауреатов его нет.
Нет Дизеля, создавшего двигатель внутреннего сгорания (1897 г.) и открывшего соответствующий процесс; он воплощен в миллиардах автомобилей, миллионах самолетных, теплоходных, тепловозных и всяких иных двигателей; в названиях «дизель-топливо» и пригородных «дизелей». Нет Ли де Фореста, создавшего усилительную электронную лампу «триод» (1907 г.), без чего не развилось бы ни радио, ни электроника, ни кибернетика. Нет создателей телевидения Розинга, Зворыкина, Франсуорта и др. Нет — только не падайте в обморок! — создателей Персонального Компьютера Возняка и Аджобса», — возмущался В. Савченко. Остается только присоединиться к нему, вспоминая, скажем, Николу Тесла, ум которого сияет во всей электротехнике вокруг нас.
— А кто же тогда есть среди этой сотни «великих»?
— «Из 111 лауреатов по физике 79 специализировались в узкой ядерно-атомной части ее. Три четверти. Из 10 «химических» работ — ВСЕ в этой области» , — пишет Савченко. Причем маразм с годами нарастал: из 14 работ, принесших действительную пользу и являющихся реальными открытиями, во 2-й половине ХХ века были присуждены премии только за две работы — за транзистор и за открытие космического микроволнового фонового излучения. Оба открытия не относятся к атомно-ядерной физике.
Сам Савченко объясняет это тем, что есть специфика присуждений «нобелевок». Согласно этой специфике, скажем, надо публиковаться, получать отзывы и протекции и, что лучше всего, быть американцем или западноевропейцем.
Но Савченко правильно уловил управленческую сторону этого маразма.
«Швеция — маленькая страна с 8 млн населения. В Нобелевском комитете десяток членов Шведской Академии наук. Где же им объять необъятное? Вот они и запрашивают мнения ПРЕДЫДУЩИХ нобелевских лауреатов: кому бы дать очередную премию? И на отзывы новые работы шлют им же.
Если Предыдущий — теоретик по атомному ядру или кваркам, попутно верящий и в нейтрино, как в Бога, — он что, отринет своих последователей, коллег, учеников и скажет: «Давайте присудим тем ребятам, что в гараже собрали первый компьютер!» Не смешите меня. Решает не Нобелевский комитет, тем более не шведский король. А те же «заезжие ткачи». В основном здесь, по армейскому выражению, «присосались к горячему довольствию» специалисты по атомно-ядерным и кварко-нейтринным темам».
