Жуки ночные орали, как резаные. Наверное, очень им воздух и свет нравились.
И тут из-за холма, заслонив луну, вынырнули эти. Гуртом. Десяток их или больше. Ни на что не похожие развалюхи: не то корабли, не то сараи. Беззвучно над высокой мягкой травой скользнули, пронеслись, уселись в редколесье.
Пока по небу летели, думалось — луна в их дыры просвечивает. Но корабли опустились, а два-три слабых огня сквозь ветви и траву всё маячат.
Большая Ха сама хотела подойти к Бродягам поближе. Посмотреть. Потрогать заморские деревья, которые летают. Ей казалось, они на ощупь — как те самые вещи, что иногда так хочется унести из снов.
Не пошла. Почему не пошла… Вроде понятно, словами не расскажешь.
* * *
Кто говорит, будто ведьмы летают? Ничего они не летают, вовсе. Скользят они. Над самой землёй, над водой стоячей, над травою. Иногда, если туман — над туманом; тогда поднимаются выше — выше кустов, переносятся через овраги, над самыми верхушками деревьев. Бывает, ведьмы катаются на ветре. Когда буря, ураган, мгла. Ведьмы умеют становиться лёгкими. Очень-очень лёгкими. Но всё-таки они не могут летать.
* * *
Девчонку звали Дзынь. Это целая история, хоть и небольшая.
Однажды к Рогатой косе причалил корабль. Много дней держался глухой штиль. Такой мёртвый, что даже ветряной колдун на корабле ничего не мог поделать, и капитану пришлось посадить «Лунную бабочку» у края болот, между топями и морем. Он, конечно, мог посадить «Бабочку» в море, дождаться ветра и идти по воде; но, во-первых, «Бабочка» слишком долго оставалась в воздухе, пересохла и требовала кое-какой работы в доках. Водяные обычно не брались за «человековскую возню», но могли поспособствовать, да и случай оказался особый. К тому же, цель путешествия была довольно далеко от моря, в Цветочной долине, оттуда даже реки не текли, поэтому «Лунной бабочке» всё равно пришлось бы ждать большого ветра.
«Лунная бабочка» была как раз одним из тех удивительных кораблей, что по слухам состояли из заморской древесины не меньше чем наполовину. Неудивительно, что юный водяник Брэндли в тот же вечер вертелся у причальных мачт. От немедленной авантюры с проникновением на борт его удерживала одна мысль — хозяином «Бабочки» был, по слухам, известный живодёр и скряга Буций Лух, любивший распускать руки. Кулаки у него были тяжёлые, и говорили, что двоих чем-то не угодивших матросов он лично прибил, а ещё изуродовал юнгу-сироту только за то, что тот пробежал прямо перед его носом. Юнга ослеп на оба глаза и потом утопился, так что жертв Луха по-настоящему было трое. Как бы ни был сказочно богат Лух, у правосудия давно чесались по нему руки, поэтому говорили, будто Буций последние года три носа не кажет из своего замка на горе Шикелетине. Само собой, поднять руку на младшенького Хлюпастого — это вам не сироту изувечить, но ведь всё это объяснять предстоит потом… Вот Брэндли и вертелся вокруг да около, облизываясь и сопя.
