В руках у Джафа появились кисточка и открытая банка с алкидной эмалью для внутренних работ. От усердия высунув язык, он тщательно выкрасил все камни в противный желтенький цвет, после чего той же краской крупно написал на двери: «Биритя! Эта настаясчии олмазы!»
— Вот что я называю красивым ходом! Если немного передавить с правдой, возникнет ощущение лжи! — гордо сказал он.
Матвей смотрел на палаш, пытаясь вызвать в себе ненависть к Джафу, но ненависти не было. Джаф даже восхищал его, поскольку выглядел и вел себя именно так, как Багров всегда представлял себе идеального стража. Матвей в мечтах и сам был таким же — ироничным, прокладывающим свой путь, не зависящим от мрака и света, и это сбивало его с толку.
— Ты обманул меня со шкатулкой! — сказал Матвей.
Джаф пожал плечами:
— Ты сам себя обманул. Зуб был настоящим, да и все прочее тоже. Просто ты ожидал от ящичка несколько другого. Но это уже не мои сложности.
— Как это?
— Объясняю на пальцах! Мой недавний клиент, скромный чиновник харьковской таможни, мечтал о нервной брюнетке. Бедняга грезил, что она будет приносить ему чай и кофе в постель. Ну, заключили мы с ним сделку. Ставка, разумеется, стандартная: эйдос. И что же? На следующий же день он получил кофе в постель и чайник на голову. Сейчас лечится от ожогов. Обманул ли я его? Ничуть! Он получил именно то, что хотел. Просто его представления о мечте не совпали с самой мечтой… Шкатулка у тебя с собой?
— Нет.
— Обидно. Ящичек, кстати, знатный! Я приобрел его в магазинчике артефактов в городе Гоморре. Вскоре с этим городом случилось нечто печальное, но не льщу себя надеждой, что из-за шкатулки.
— Мне не интересно, — зачем-то сказал Матвей, продолжая жадно вслушиваться.
— Да кому интересно? Никому не интересно! — охотно согласился Джаф. — Ты на крышку смотрел?
— Нет! — соврал Матвей.
— И правильно! На что там смотреть? Главное: почему они держат друг друга, эти бедолаги? Им кажется, что если один вырвется, сумма боли других возрастет. Логика такая: чем больше узников в лагере, тем меньше у палача времени их терзать.
— Это не так?
— Конечно, нет. Если бы все томящиеся в шкатулке объединились, они смогли бы по одному выталкивать из ящика оставшихся, а последний вышел бы сам. Но им это, повторяю, неизвестно. И говорить это им бесполезно. Равно как кричать, писать на листках бумаги, показывать жестами. Все равно не услышат, даже не пытайся. Это я на всякий случай, для предупреждения тупикового благородства.
