— Да, а ты? — Момент был совершенно неподходящий для того, чтобы покраснеть, но Криста ничего не могла с собой поделать. На ее счастье, круглые, как бусинки, глаза издателя ничего не заметили в сверкании разноцветных огней вечеринки.
— О да! Мистер Питер Стайн прекрасно говорит, ты не согласна? Я слушал его однажды. Неглупый человек, но… несколько пугающий, ты не находишь? Я хочу сказать, что от него исходит ощущение беспокойства. Из тех людей, которые способны испортить тебе процесс пищеварения во время ленча.
Льюис Хеллер изобразил гримасу отвращения. Все, что могло помешать ему наслаждаться едой на его знаменитых ленчах, представлялось Хеллеру совершенно чудовищным.
— Я разговаривала с ним, когда он перед выступлением надписывал книги. Мне он показался приятным человеком, — Криста старалась говорить как можно равнодушнее.
— Святой Боже! Приятный человек? Уверен, что Питера Стайна никогда не называли так раньше. Приятный! Это просто невероятно, Криста. Только ты. Только ты.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Криста, выдавая одну из своих особых улыбок.
— Он сложный человек. Трудный человек. Известен этим. Живет ради своего творчества, и все такое. Готов страдать ради своего искусства. Просто влюблен в него. Не отличается чувством юмора. Я однажды сидел рядом с ним на обеде, ну и стал высказываться по поводу одной из его книг… вполне благожелательно, ничего резкого… Так он обернулся ко мне и говорит: «Вы знаете, что сказал Марсель Дюшамп? Он сказал: «Те, кому не дано видеть, не должны мешать размышлениям тех, кому это дано». Вот так и сказал. По-моему, это очень грубо. И тем не менее я не против того, чтобы иметь его в моем списке авторов. Эти болваны, которые его издают, не различат бестселлер, даже если он упадет им на физиономию. Я могу удвоить продажу его книг. Но он не позволит мне… напыщенный грубиян.
— Меня вообще-то привлекают одержимые люди, — заметила Криста.
— Тогда я должен тебе нравиться. Я одержим тобой, — засмеялся Хеллер.
— Конечно, ты мне нравишься, Льюис. Ты всем нравишься. Уверена, что и мистеру Стайну ты нравишься тоже.
Она просто не могла не говорить о нем.
— Слушай, я умираю с голоду. Может, пойдем и поищем какую-нибудь еду?
Глаза Льюиса Хеллера с недоверием остановились на склонившемся перед ним официанте. Льюис не прочь был что-нибудь выпить, но неприязнь одного корыстолюбца к другому оказалась настолько сильной, что он предпочел направиться к ближней стойке с закусками.
