Старый ксендз шел все медленнее, иногда останавливался передохнуть и то оглядывался на своих сивок, то наблюдал, как мальчишки камнями сбивали груши с большого дерева. Увидев его, они подбежали гурьбой и, пряча руки за спину, спешили поцеловать рукав его сутаны.
Он погладил всех по головам и сказал наставительно:
— Смотрите, только веток не ломайте, а то на будущий год груш не дождетесь.
— Да мы не груши сбивали, там на дереве гнездо воронье, — отозвался один мальчик, посмелее других.
Ксендз добродушно усмехнулся, пошел дальше и скоро остановился около копавших картофель.
— Бог на помощь!
— Спасибо! — ответили ему хором, и люди, выпрямляясь, стали подходить, чтобы поцеловать руку у своего пастыря.
— Ну что, в нынешнем году послал Господь большой урожай картошки? — сказал он, протягивая мужчинам раскрытую табакерку. Те почтительно и осторожно брали щепотку табаку, но нюхать при нем стеснялись.
— Да, картофель крупный, как булыжник, и много его.
— Ого, значит свиньи вздорожают — будет чем их откармливать.
— Они уже и так дороги: летом много от мора пропало, да и для Пруссии их скупают.
— Правда, правда. А чью это картошку копаете?
— Борынову.
— Хозяина не видно, оттого я и не разобрал, чью.
— Отец с мужиком моим в лес поехали.
— А, это ты, Ганна? Как живешь? — обратился он к молодой миловидной женщине в красном платочке. Руки у нее были испачканы землей, и, чтобы поцеловать руку ксендза, она взяла ее через передник.
— Как там твой парнишка, которого я в жатву крестил?
— Спасибо, хорошо растет и уже лопочет.
— Ну, будьте здоровы.
— Будьте здоровы, ваше преподобие.
Ксендз свернул вправо, к кладбищу, которое находилось по эту сторону деревни, у обсаженной тополями дороги.
А люди молча провожали глазами его высокую, сухощавую, немного сгорбленную фигуру. И только когда он, войдя за низкую каменную ограду, шел уже между могилами к часовне, стоявшей среди желтеющих берез и багряных кленов, языки развязались.
— Лучше его на всем свете не сыщешь, — сказала одна из женщин.
— Еще бы! А ведь его хотели в город взять… Если бы отец и войт не поехали просить епископа, не видать бы нам его!.. Ну, копайте, люди, копайте! До вечера недалеко, а картошки еще совсем мало, — говорила Ганна, высыпая свою корзину на груду картофеля, желтевшую на разрытой земле.
Все усердно принялись за работу и работали молча, слышались только удары мотыг о твердую землю да иногда сухой звон железа о камень. Время от времени то тот, то другой разгибал натруженную спину и, тяжело дыша, смотрел бездумно на ходившего впереди сеятеля, а затем опять принимался копать, вытаскивал из серой земли желтые картофелины и кидал их в стоявшую перед ним корзину.
