Лотарингская школа | страница 66
…Ночью бессонница, жар. Утром Сабина мне помогла…
Зеваю. Насморк. Дезинтоксикация благодаря Сабине и Марсиане прошла медленней, но и менее мучительно. Теперь, однако, конец, а это — самое трудное. Я хочу раз и навсегда с этим покончить. До нового решения это чертовски трудно. Но я хочу. Я в очень возбужденном состоянии…
…Я еще молода, и у меня слабая воля. Как же я могу бороться с вещью, которую я так люблю? Тем более, что в принципе я это никак не осуждаю… Минутами мне кажется, что я не смогу отказаться от Мореллы. Тогда выход один: продолжать, только чтобы oн не знал. Но я не хочу ему лгать… Хоть бы избавиться от этой легкости лжи… А в общем — тупик.
Я увлекаюсь теперь византийским искусством. Очень хочу поехать в Грецию. Памятники VI века…
…Письмо. Он еще может чувствовать восторг. Я — нет. Даже при мысли о встрече с ним. У меня в голове образ зверька. На него выпустили бульдога. Он сначала рычит, отбивается, потом, начиная понимать, что все это бесцельно, затихает. Даже мысль — спастись — его больше не трогает. Ему слишком больно. Так теперь и со мной…
Странная жизнь у меня. Нереальная. Эти несколько часов у Марсианы. Счастье, ощущение смутного доверия и другое точное — ее физической красоты. Несмотря на Сабину, я буду к ней часто приходить.
Ощущение удушья. Безделье. Беспокойство. Заботы о Сабине. Усталость: три ночи не сплю. Кажется, опасность для Сабины миновала. Но знаю, что она еще очень мучается.
Нельзя жить без цели. Я живу без цели. Я начинаю думать, что я ни на что, ни на что не годна.
Когда Джузеппе со мной, я не могу ни есть, ни спать. Когда он уходит, я ем очень много, и у меня несварение желудка.
Я теперь сиделка. Мне удалось найти средство, успокаивающее Сабину…
…Вот уже тридцать четыре часа, как она не принимала этого… Спит. Какое счастье слышать ее ровное дыхание. Если завтра получится пакет, я его перехвачу. Я хочу, если возможно, отучить ее от этого…
Джузеппе, как я тебя люблю и как я счастлива.
…Она очень страдает. Сегодня вечером или завтра должен притти пакет. Хоть бы скорей. Сознаюсь, у меня больше нет сил.
Впервые Сабина спит спокойно без наркотиков. Хоть бы дольше спала, проснется и сразу — слезы, разговоры о пакете и пр. В общем она совершенно сумасшедшая… Почему я так охотно за ней ухаживаю, исполняю самое противное. Весь этот порок мне теперь отвратителен. Я делаю все, но без сознания преданности, да и без раздражения, как нечто вполне естественное. Жалости у меня нет. Все время уходит на это, но я себя не чувствую жертвой.