Снаружи все еще хмурилось.
Мы обогнули дом по коровьей тропе.
«Это правда океан?» — поинтересовался я.
«О да!» — ответила она.
Он возник неожиданно: деревянный сарай, старая скамья и между ними пруд, темный водоем с пятнами ряски и листьями кувшинки. На его поверхности, сверкая серебром, как старинная монета, плавала на боку мертвая рыба.
«Непорядок», — пробормотала Лэтти.
«Ты же говорила, это океан, — заметил я ей. — А это всего лишь пруд».
«Это и есть океан, — возразила она. — Когда я была совсем маленькой, мы приплыли по нему с нашей родины — из Древнего Края».
Лэтти пошла в сарай и вернулась с бамбуковым шестом, на конце которого было что-то вроде сачка для ловли креветок. Она наклонилась, аккуратно подвела сачок к мертвой рыбе. И вытащила ее.
«Подожди, ферма Хэмпстоков занесена в Книгу Судного дня, — решил уточнить я. — Твоя мама ведь так сказала. А это было еще при Вильгельме Завоевателе».
«Да», — подтвердила Лэтти.
Она вытащила рыбу из сетки и стала ее осматривать. Рыба, не успев еще окостенеть, была теплая и трепетала в ее руках. Мне еще не доводилось видеть такого соцветия: да, рыба была серебряной, но под слоем серебра играли синие, зеленые, фиолетовые отблески, и каждая чешуйка была с черным обводом.
«Что это за рыба?» — спросил я.
«Очень странно, — проговорила она. — В смысле, обычно рыба в этом океане вообще не умирает». Откуда ни возьмись в ее руках оказался складной нож с роговой рукояткой, она воткнула нож в рыбье брюхо и распорола его вдоль до хвоста.
«Вот что убило ее», — пояснила Лэтти.
Она достала что-то из рыбы. И сунула это что-то, скользкое и грязное от рыбьих кишок, мне в ладонь. Я нагнулся, опустил его в воду, потер пальцами, чтобы отчистить. И поднес к глазам. На меня смотрело лицо королевы Виктории.
«Шестипенсовик? — удивился я. — Рыба проглотила шестипенсовик?»
«Непорядок ведь?» — нахмурилась Лэтти Хэмпсток. Проглянуло солнце: оно высветило веснушки, которые гнездились у нее по щекам и на носу, а там, где солнечный луч касался ее волос, прядки отливали красной медью. Она вдруг спохватилась: «Твой отец беспокоится, куда ты пропал. Пора идти обратно».
Я попытался вернуть ей маленький серебряный шестипенсовик, но она лишь покачала головой. «Оставь себе, — сказала она. — Купишь шоколадных конфет или лимонных леденцов».
«Нет, вряд ли, — возразил я. — Он слишком маленький. Не знаю, принимают ли такие сейчас в магазине».
«Тогда сунь его себе в свинью-копилку, — предложила она. — Может, он принесет тебе удачу». Она произнесла это задумчиво, как будто сомневалась, удачу ли он принесет.
