Да и «родственница» генерала Арчегова не столь простая фигура, от желания которой можно небрежно отмахнуться, ведь стоит военному министру оклематься от ран, то он такое может устроить, что мало не покажется, ибо репутация еще та.
А если ему осветят действия его же подчиненных в крайне мрачных тонах, на что женщины всегда способны, будущие последствия могут быть самыми печальными для карьеры. Тем более что подобные прецеденты уже бывали, и виновные незамедлительно покидали «свиту Его Величества» без присвоения им очередного чина, что уже считалось нешуточной опалой и несмываемым позором.
— Да, конечно. Мы сейчас заедем в госпиталь, нам по дороге. Окажите мне честь, сударыня!
«Аристократ» с самой обаятельной улыбкой помог Маше забраться на заднее сиденье роскошного «Паккарда», а Фомину пришлось только недовольно зыркнуть на такое проявление галантности.
Затем флигель-адъютант устроился на переднем сиденье, шофер тут же поддал газу, и автомобиль, раскачиваясь на выщербленной мостовой, медленно поехал вперед. Следом двинулась и вторая такая же машина из царского гаража — там устроился «сибиряк», приставленный к ним денщик, и небольшой багаж семьи «Ермаковых».
— Ты чего им наплела в три короба, супруженница дорогая? — фыркнул Семен Федотович в нежное ушко. Маша еле слышно ответила ему, со сдержанным смешком.
— Ненавижу гвардейских снобов! Мнят себя пупами армии, а сами… От их вежливого высокомерия еще хуже, чем от прямого хамства. Противен, как лягушка, и ладонь потная.
— Наговариваешь. — Фомин с деланым равнодушием пожал плечами. — Офицер как офицер, не трус и опытен, у меня глаз наметан.
— Ну и что?
С яростным вызовом произнесла девушка чуть громче, чем следовало, а потому флигель-адъютант ее услышал и немедленно повернулся к молодым супругам боком, демонстрируя уважение. Вот только принял слова Маши за иное:
— Да, как раз за тем бульваром госпиталь, вы правы, Мария Александровна. Приходилось раньше бывать в Одессе?
— И не только здесь, — загадочно произнесла девушка, и Фомин с удивлением взглянул на жену…
Будапешт
— Пир во время чумы…
Статный и еще моложавый не по возрасту мужчина, в черном адмиральском мундире «императорского и королевского флота» несуществующей уже «двуединой» монархии, подошел к высокому стрельчатому окну, словно пытаясь через цветное стекло разглядеть темное свинцовое небо, нависшее над голубым Дунаем.
Миклош Хорти, регент Венгерского королевства, которое пока обходилось без монарха на троне, однако с милостью божьей его высочеством, чьи функции возложил на себя последний командующий австро-венгерским флотом, в задумчивости потер стекло пальцем.
