— Жорик, мы с Олегом Викторовичем завтра собираемся на кладбище к папе. Пять лет, как… — Нина Петровна осеклась под взглядом сына.
— Что? Ты и туда пойдешь с ним?! — крепко сжав ручку двери, спросил он.
— Конечно, мы же цивилизованные люди. Неужели ты не понял, что за человек твой отчим?
— К чему мне это?
— Я принимаю твой юношеский максимализм и по-матерински прощаю.
— Ты прощаешь меня? — Георгий не заметил, что перешел на повышенный тон. Сегодня все издеваются над ним.
— Не кричи, уже поздно. Ради бога, тише.
— Ну да, я ведь могу потревожить нашего нового члена семьи.
— Жора, умоляю, не надо. Я просто спросила, а ты… — Нина Петровна едва сдерживала слезы.
— Не надо рыдать. Надо всегда делать это вовремя. Например, на могиле отца. Ты была очень мужественна.
— Не кощунствуй! Ты не понимаешь, о чем говоришь!
— Куда уж мне, — Георгий сделал предупредительный жест. — Мне не надо напоминать дату смерти отца. Но с человеком, спящим на его кровати с его женой, я на кладбище не пойду!
— Тебе бы больше нравилось, если бы я, черная от горя, все эти годы загоняла себя в могилу? Так и было долгое время, только я старалась держаться при тебе, чтобы не ранить твою неокрепшую психику. Тебе было бы легче остаться сиротой? — Голос матери дрожал, сердце колотилось в груди, не давая нормально дышать.
— Да, представь себе! Тогда понятие предательства и лицемерия я бы не связывал с родной матерью. Спокойной ночи. — Он закрыл дверь своей комнаты и, не раздеваясь, бросился на заботливо расстеленный диван.
От чистого белья пахнуло свежестью. Георгий до боли сжал кулаки. Сегодняшний день открыл ему еще одно доказательство призрачности понятия женской верности. Он сделал для себя вывод, что эта слабая половина человечества на самом деле никогда не открывает своих подлинных намерений. За маской кокетства, разговорами о любви, чести, невинности скрывается или ханжество, или хорошо прикрытая расчетливость. Они в силу своей природы не могут быть преданными. Разве что какое-то время для осуществления тайных замыслов. Посему его отношение к противоположному полу отныне станет потребительским. Он напустит на себя любой вид. Он будет таким, каким его хотят видеть, но при этом он не станет страдать от любви, ревности, тоски. Эти понятия автоматически исключаются. Женщины — как средство отражения гормональной атаки и только. Он всегда будет использовать их лишь для достижения своих целей.
Мартов лег на спину, положив руки под голову. Первой, на ком он решил оттачивать тактику, будет Светка Борзова. Ему не хотелось чувствовать себя подонком, гнусным соблазнителем. Он очарует девчонку и женится на больших перспективах. Она нужна ему вместе со всем барахлом, связями, которые имеют ее предки. Им он сумеет понравиться. Тем более что если их дочь без памяти влюбится, проблем вообще не будет. Остается одно «но» — Степан. Кажется, эта белокурая вертихвостка ему действительно нравится. Он не стал бы говорить об этом ради красного словца. Прокол получается. А впрочем, Степка ей не подходит. Она должна блистать сама и иметь рядом мужчину, которого мечтала бы заполучить любая особа в юбке. Для Борзовой — это способ выражения, гордость обладания тем, о ком многие только мечтают. Он сумеет внушить ей мысли о собственной неповторимости. Тактично, ненавязчиво, изо дня в день, становясь частью ее тела, сознания. Когда она окажется в его объятиях, хода назад уже не будет. Это у Ларисы был ликбез, теперь он знает, как заставить женское тело трепетать. Она не сможет отказаться прочувствовать это еще и еще. Мартов закрыл глаза и попытался представить Светку обнаженной. Фигура у нее что надо, по крайней мере, закрыв глаза, он будет заниматься сексом с богиней.
