Иван с Милой посчитали, что женитьба отца это плевок на могилу матери.
— Он мог иметь всех женщин города, области, страны, но не имел права вновь обзаводиться семьей! — разъяренно кричал в трубку Иван, связавшись по мобильному с сестрой.
Сообщение Елены Васильевны вызвало у детей бурю негодования, но они решили не срываться с места и не мчаться выяснять отношения. Они хотели раздавить Мартова своим пренебрежением.
— Мы достаточно взрослые, чтобы иметь свое мнение по этому поводу. Если отец не посчитал нужным поговорить с нами о своих планах, значит, и мы вольны поступать по собственному разумению. Я постаралась бы отговорить его от такого необдуманного шага. В его возрасте и с его достатком можно было бы обойтись без официальности. С каких это пор у нашего папы появилось сердце? Раньше ему не приходилось страдать из-за отсутствия огня в нем. Что это на него нашло, не понимаю! — негодовала Мила. — Я не хочу больше общаться с этим роботом в человеческом обличье. Мне надоело с детства вымаливать внимание к себе. Его никогда не интересовало ничего, кроме работы, карьеры. Это похвально только тогда, когда рядом не калечатся судьбы близких. Сколько слез мама пролила из-за него, а… Тебе отец ближе, он возлагал на тебя надежды, старался выкроить для общения с наследником великого дела хоть немного времени. Мне же приходилось наблюдать, как год за годом он вычеркивал из своей жизни тех, кто был ему не нужен.
Да что я тебе говорю! Ты же старше, должен помнить больше. Он калечит людей, не обращая внимания ни на что, кроме своих желаний и планов. И эта глупая девчонка скоро получит все на полную катушку. Не верю я, что наш папуля способен на что-то настоящее.
Мила говорила долго, а Иван, сидя у себя в офисе, чувствовал, как уходят, просачиваются сквозь безжалостное время крохи воспоминаний об отце. Он никогда не был по-настоящему близок с ним. Красивый, строгий, недоступный. Бывало, семья чаще видела его на экранах телевизоров, чем дома. Мама все плакала, закрываясь в ванной, потом успокаивалась и уединялась в своей комнате. Дети стали замечать, что от нее все чаще пахло спиртным. Она пила украдкой, все время жевала ароматные жвачки, но дети уже были в том возрасте, когда обмануть их все труднее. Их все считали образцом семейного благополучия, но каждый в семье чувствовал себя очень одиноко. У каждого была своя красиво обставленная берлога, чтобы отгородиться от всех. Но когда маме становилось невыносимо, детьми занималась Елена Васильевна. Всегда внимательная, спокойная, готовая выслушать. Она всячески поддерживала мать, уделяла внимание всему в доме. Они воспринимали ее как старшую сестру. Жаловались на невнимание отца, нервозность матери. Часто Стеблова занималась ими больше, чем собственные родители. Иван не понимал, откуда эта женщина черпала силы и время, разрываясь между хозяевами, их детьми, проблемами и своими обязанностями? Теперь ему казалось, что он все понял. Наверняка за этим скрывалось нечто небескорыстное. Она всю жизнь готовила себя на роль хранительницы нового очага, а для этого ей была нужна привязанность и доброе отношение детей. Ивану было стыдно от таких мыслей, но они упорно лезли ему в голову. То, с каким возмущением говорила с ним о женитьбе отца Стеблова, немного приоткрыло карты. Тон обманутой в своих ожиданиях женщины, ударения, которые она делала, наталкивали на такой вывод. Как странно, ведь она видела, что представляет собой Мартов, и тем не менее хотела близких отношений с ним. Будто с нею он стал бы другим. Его мысли прервал раздраженный голос сестры:
