Лёва делал это, старательно орудуя плоскогубцами, и, улучив минуту, когда Журавленко взглянул в его сторону, спросил:
— Для чего эти загнутые проволочки?
— Для сцепления маленьких платформ, на которых будут мчаться кирпичи из нижней телескопической трубы.
Сергей Кудрявцев понятия не имел, что такое телескопическая труба. Спрашивать не хотелось, «чтобы не ударить в грязь лицом». Он надеялся на свою смекалку.
А Лёва спросил:
— Какая это «телескопическая» труба?
— Такая, которая может удлиняться и сокращаться. Ну, как в телескопе, в бинокле. Имеешь представление?
— Как в бинокле, — имею. У вас и башня будет удлиняться и сокращаться?
— Конечно. Ведь надо строить и фундамент и верхние этажи.
Все работали уже часа два. Даже Маринка загибала тонкие проволочки, прикусив от усердия нижнюю губу, и молча терпела, когда Лёва подправлял её работу.
Вдруг Сергей Кудрявцев спохватился:
— Лёвка! Маринка! Марш спать! Мне мамы голову из-за вас оторвут.
Маринка закричала:
— Мы ещё не кончили…
— Ничего, — утешил её Журавленко. Отложим до другого раза. Обещаю этот фронт работ оставить за вами. Спокойной ночи!
Пришлось скрепя сердце уйти.
Сергей Кудрявцев проработал с Журавленко до самого боя часов на Кремлёвской башне. Он быстро улавливал, что ему надо делать, быстро соображал, лицом в грязь не ударил. Столько в нём было прыти и весёлого жару, что рядом с ним становилось теплее.
На прощанье он сказал:
— Увидите, буду я управлять вашей машиной!
Журавленко посмотрел на него, как бы оценивая:
— Чтобы управлять машиной, надо порядочно знать; уметь слесарить и читать чертежи так быстро, как хороший пианист читает ноты.
— За мной дело не станет! — ответил Сергей Кудрявцев, помахал Журавленко рукой и захлопнул за собой дверь.
Он шагал по затихшей ночной улице, на которой самым светлым была припорошенная лёгким, незатоптанным снежком земля; шагал и думал:
«А всё-таки интересно, почему в наше время человек делает такое дело в своей комнате, один и, можно сказать, вручную? В чём тут причина? В чём секрет?.. Вот завтра, как приду, — так прямо и спрошу».
Глава шестнадцатая. Почему башня в комнате?
Так прямо и спросил на следующий день Сергей Кудрявцев, едва успев переступить порог Журавленко:
— А всё-таки интересно, Иван Григорьевич, почему такое важное дело делается у вас на дому и, можно сказать, голыми руками?
— Вот-вот!
— Совершенно верно! Так его! — послышались в ответ незнакомые голоса.
В комнате Журавленко сидели два сильно загорелых человека. Судя по их разгорячённым лицам и поспешности, с какой они поддержали заданный с порога вопрос, видно было, что у них шёл долгий, серьёзный спор.
