Журавленко и мы | страница 2
Лёва подходил к набережной и ждал, что вот-вот делянка его папы поднимется выше всех, поднимется громадным выступом, — куда там остальным!
А Маринка этого боялась. Боялась, что дядя Серёжа обгонит папу. Она стояла подняв голову и молча следила то за одним, то за другим.
Дядя Серёжа работал так, что всем хотелось на него смотреть. Кирпич будто сам прыгал ему в руку. В другой руке лопатка с раствором так и мелькала, — не углядеть. Он кричал своей подсобнице:
— Марусенька! Шевелись! Подбавь растворчику!
И отпускал шуточки, и пел.
Часто прохожие останавливались и смотрели на дядю Серёжу. А один сказал:
— Эх, работает! Смотреть жарко!
Приехал на «Победе» важный начальник в квадратных очках, тоже на дядю Серёжу посмотрел и сказал:
— Артист своего дела!
На папу он не взглянул. А папа сильнее дяди Серёжи. Сильнее и выше. Папин пиджак на дяде Серёже балахоном болтается. Крикнул бы папа хоть раз: «Шевелись! Растворчику!»
Нет, молчит. Головой кивнёт своей подсобнице тёте Даше, и всё. И лопатка у него над стеной не мелькает. Её почти и не видно.
Пока так думала Маринка, её папа незаметно передвинулся от угла фасада до оконного проёма, успел уложить штук шестьдесят кирпичей и надёжно скрепить их раствором.
Дядя Серёжа посмотрел на папу и сам себе крикнул:
— Держись, Кудрявцев!
Маринке хотелось, чтобы и папа крикнул: «Держись, Шевелёв!» Но папа не крикнул. Тогда Маринка за него сказала:
— Держись, Шевелёв!
Лёва услышал, выше прежнего задрал голову и хмыкнул:
— Удержись рядом с Кудрявцевым, попробуй! Посмотришь, что завтра будет.
А Сергей Кудрявцев уже сверху кричал Лёве и Маринке:
— Шеи не заболят?
Он высоко поднял руки и показал лопаткой, как милиционер-регулировщик:
— Марш направо — домой!
Через день-другой Лёва снова приходил на набережную — посмотреть, как Сергей Кудрявцев всех обгонит. А Маринка приходила посмотреть, не отстал ли Михаил Шевелёв.
Но вырастали уже стены четвёртого этажа, а делянка Сергея Кудрявцева не поднималась выше делянки Михаила Шевелёва.
Глава вторая. После работы
Жила Маринка с мамой и папой в небольшой чистенькой комнате. Там стояла кровать с блестящими металлическими шарами, диван, шкаф с зеркалом, стол и стулья. Обои были голубые в розовых букетах; над столом свешивался розовый абажур. На столе стояли неживые розовые цветы. На кровати возвышалась целая пирамида подушек, да ещё во всю длину кровати стоймя стояли одна за другой пухлые беленькие подушечки. На них были вышиты мамой розы, почему-то похожие на розовый мармелад, и большеглазые кудрявые красавицу.
