«Отдадим должное, манипуляции Мэнсона страхом имеют свои корни в паранойи холодной войны, военном положении, пугающих антинаркотических компаниях, вызывающих зависимость популярных криминальных фильмах и шоу, действиях бюрократов и правах СИЛОВЫХ СТРУКТУР, и конечно работы наших пенитенциарных учреждений».
Фыркая автобус, прибывает на парковку в Соледад. Трио заключенных Фолсом (http://en.wikipedia.org/wiki/Folsom_prison) выводят на улицу, чтобы стоять в блеске солнца, ожидая цепей. Командир Лери узнает транспорт охранников из предыдущих поездок: здоровенный черный, любящий чистить автомат, румяный наподобие Джона Уэйна (John Wayne) и средний гадкий сержант.
«Сегодня жаркий день, ехать недалеко, поэтому мы не будем одевать на них наручники» — произносит сержант.
«Риск побега Профессора», говорит мрачное розовое лицо, покачиваясь на ногах.
«Он не будет пытаться драпать от нас», мурлычет сержант.
«Пока мы не допустим одну ошибку. Верно?» — говорит черный, глядя холодно на командира. «Это как экипаж атомной подлодки Кеннеди», произносит он.
Есть еще четверо других зэков в автобусе. Все они утверждают, что Командира там не было.
Автобус хрипит, проезжая внутренние ворота Соледад и останавливается для проверки у главного входа тюрьмы. Охранники спешиваются и ждут, пока башенное орудие будет опущено. Пыхтя, автобус оставляет главные ворота.
Приятная поездка через центральную долину Калифорнии для разведки. Блейк сказал, что однажды, неосведомленный салага — член банды, сунул Мэнсона в центр противостояния тюрьмы, нескольких сотен человек, вооруженных ножами, беспокойно стоявших во дворе, в то время пока авторитеты вели переговоры. Голая адреналиновая дипломатия.
Дурак видит не тоже дерево, что видит мудрец. А свободный человек видит не то, что видит осужденный. Власть и политика страха, к сожалению, за пределами опыта электродов среднего класса, позволяющего актерам делать кайф для них на телевизионных экранах. Только полицейский, заключенный, житель гетто, ветеран знают первобытную радость возбуждения от общей боевой готовности, которую они должны поддерживать, чтобы выжить.
Обучение Лери в этой сырой действительности страха произошло быстро, встав в один ряд с Гулагом. Каждое утро в 8.30 он покидал свою камеру и шел до конца тюремного корпуса, ждал, чтобы ему открыли, а затем топал вниз половину мили по главному коридору к месту назначения работ. На этой ежедневной дороге до работы он видел более 50 заключенных и охранников. И каждое движение требовало сознательного и точного социального сигнала. Отказ от слов «Эй, мужик», отказ улыбаться другому, отказ останавливаться быстро. «Что происходит, мужик?» могло бы вызвать бурную реацию, за которой последовала бы смерть. С другой стороны он не осмеливался смотреть на это не улыбаясь, на остановки, не говорить со следующим, чтобы не вызвать другой цикл паранойи.
