Однажды он не вернулся с очередного допроса. И по камере пробежал слух, что Непейвода благополучно бежал.
«К границе теперь рванет, — предположил перекупщик краденого по кличке Батя. — К чехам или полякам двинет. А еще, может, к немцам — они теперь близко, за Бугом. Язык ихний не то чтобы хорошо знает, но объясниться может. Там уж Непейводу уголовный розыск не достанет».
Но отбывавший не счесть какой срок Батя ошибся: Непейвода приехал не на запад, а на восток. И, судя по цветущему виду, живет вполне сносно, на судьбу не ропщет.
«Прежде хреновину всякую плел, а теперь, видно, поумнел, научился язык за зубами держать, — подумал Антон. — Его спрашиваешь, а он от вопросов увиливает… Неужто со старой жизнью покончил и на честную повернул? Не похоже это на него. По-прежнему врет. Только не на такого напал: Антон Свиридов любого в два счета раскусит…»
Он еще повалялся на кровати, потом поел на кухне из банки холодную тушенку и уже не знал, чем бы еще заняться, как вернулся Непейвода.
— Не люблю я соседей — осточертели они под завязку в камере домзака. День-другой поживешь у меня, а потом другую хату подыщу. А пока… — Непейвода сощурился, всмотрелся в Антона и спросил: — Заливал прежде, что любой приемник тебе починить — раз плюнуть?
— Не, — мотнул головой Антон. — Я к технике с малолетства привязан. Не жил бы вне закона — сейчас в радиомастерской работал.
Непейвода достал индивидуальный пакет и надорвал обертку.
— Давай голову, — не спрашивая у Антона согласия, он начал перебинтовывать ему глаза. — Раненого из тебя сотворю. Вроде как бы слепого от ранения. Это чтобы на улице не придрались, пока без документов ходишь.
Бинт сдавил виски, Антона обступила темнота, а Непейвода продолжал аккуратно накладывать повязку. Затем взял за руку и вывел во двор.
По городу Антон шел, как беспомощный ребенок, крепко держась за Непейводу, боясь споткнуться и растянуться во весь рост.
«На малину ведет, — размышлял он по пути. — А чтоб не выдал хазовку, слепого из меня сотворил».
Под ногами пошел асфальт, затем ступеньки. Антон попробовал сосчитать лестничные пролеты, но сбился.
У какой-то двери остановились. Непейвода трижды постучал. А когда отворили, провел Антона в комнату.
На душе у Антона стало тоскливо. Захотелось сорвать с глаз бинт и увидеть, куда и к кому привел Непейвода. И Антон уже потянулся к повязке, но вовремя взял себя в руки.
«Подожду, как дальше все обернется», — решил он.
— Хоть и мало мы с тобой бок о бок прожили, да время в тюряге по-иному исчисляется. Там день за три идет, — заговорил Непейвода. — Выходит, давно тебя знаю, а потому полное доверие оказываю и в дело беру.
