Что рассказал мне Казанова | страница 55
– Но они же не несут свободу Венеции, отец. Это тирания. Разве нам так необходимо присутствие французского консула на этом вечере?
– Он отклонил наше приглашение, дитя мое. И теперь я беспокоюсь, что и другие гости просто не придут. Пойдем посмотрим, принес ли синьор Поццо этюды.
Вместе мы прошли обратно в casino. Была уже почти полночь, и, к облегчению отца, наши венецианские гости стали подходить. Это была компания богатых торговцев и обедневших представителей аристократии, хотя большинство этих bamabotti[13]уже покинуло Венецию. Я слышала разговор женщин, одетых в длинные черные шелковые платья и мужские шляпы, из каждой из которых торчало по одному белому перу. Мужчины носили сюртуки и парики и казались совершенно равнодушными к творящемуся на площади насилию. После них в воздухе оставался меловой запах пудры для волос, клубами вьющейся вокруг нас, смешанный с кисловатым ароматом модного ныне одеколона.
Одаряя гостей своей редкозубой улыбкой, из гущи надушенных тел появился Френсис. Он прошептал, что ему и нашим гостям пришлось заходить в дом с черного хода, чтобы не привлекать внимания разгневанной толпы. На этот раз я была рада видеть Френсиса, взяла его под руку, и мы подошли к столу, сервированному шампанским и ризотто, поданным с большими блюдами местных артишоков. После еды. пока мадам Гритти пыталась перевести свои неуклюжие французские фразы на итальянский, мой родитель пустился в размышления о своей миссии. Он рассказывал нашим гостям, что его дядюшка Джон вместе с Томасом Джефферсоном и Бенджамином Франклином в 1789 году отправили письмо венецианскому посланнику, выразив заинтересованность в торговле с Венецией.
– И я прибыл сюда, чтобы более подробно и широко ознакомить венецианцев с нашим предложением. Мы в Америке будем поставлять вам скот и пшеницу в обмен на стекло и кружева.
– Вы открываете магазин в разгар гражданской войны! – крикнул кто-то по-французски.
– А разве это не самое подходящее время? – ответила мадам Гритти. – Что более способствует деньгам, чем война?
Гости рассмеялись и принялись аплодировать. Я скромно смотрела на эти напудренные венецианские лица, охваченная волнением. Несколько гостей носили серебряные маски, и я представляла их лица странными и пугающими. Снаружи шум толпы стал еще громче, и отцу пришлось кричать, чтобы его услышали.
– Добро пожаловать, гости дорогие! Сегодня мы, американцы, покажем вам утонченное римское искусство, и вы увидите, как высоко наша республика ценит вашу.
