- Мне кажется, что мне пора домой.
- Я провожу вас, - неожиданно предложил Эдди. Марше с трудом удалось подавить рвущееся из горла истерическое рыдание.
- В этом нет необходимости, - с трудом произнесла она и шагнула в сторону.
- Пусть себе идет, - ледяным тоном заявил Винченцо. Единственный из трех присутствующих, он полностью контролировал себя. - Она чувствует, что ее загнали в угол и не хочет сейчас отвечать на щекотливые вопросы.
- И у тебя хватит наглости марать меня, когда я уйду? - злобно прошипела Марша.
- За время нашей разлуки ты, кажется, слишком много возомнила о себе, дорогая, не так ли? - Его угрожающий взгляд пригвоздил ее к месту. - Мой тебе совет: побыстрее брось эту скверную привычку.
- Синьор Моничелли... - снова начал было Эдди.
Марша резко повернулась на каблуках и пошла прочь. И это оказалось самым трудным из того, что ей приходилось делать в жизни. Когда она добралась до противоположной стороны комнаты, то была вся в холодном поту. Ее ноги подкашивались, а руки тряслись от возмущения и обиды.
Неужели Винченцо специально разыскал ее, чтобы публично оскорбить. Он вовсе не был удивлен, когда увидел ее. Почему он осмелился разговаривать с ней так в присутствии ее работодателя? Почему решил унизить ее при всех? Что такого она ему сделала, чтобы он решил погубить ее репутацию?
- Вы будете брать свое пальто?
Марша вернулась к реальности и поймала на себе ожидающий взгляд скучающего гардеробщика.
Она уже продевала непослушные руки в рукава, когда появился покрасневший и встревоженный Шульц.
- Марша... вы уже уходите, - неловко начал он.
- Мне кажется, что после того, что произошло, мне не стоит оставаться, - сказала она.
- Меня ужаснула его грубость. Он вел себя совершенно непростительно. Старик помедлил, потом заботливо и настойчиво спросил:
- Когда же все-таки вы на него работали?
- Сразу после окончания колледжа. Всего-навсего месяц. И он действительно уволил меня. - Марша гордо подняла голову, взгляд бирюзовых глаз был ясным и чистым. - Но могу вас уверить, что это не имело никакого отношения к моим деловым способностям. Боюсь, что причина, по которой я потеряла работу, была скорее личной, - закончила она, почувствовав, что у нее внезапно пересохло в горле. Эдди нахмурился и покачал головой. - Это крайне неприятно. Могу только надеяться на то, что в будущем синьор Моничелли воздержится от комментариев в присутствии моих коллег-директоров, - многозначительно сказал он. - Они будут крайне встревожены его позицией. Синьор Моничелли собирается внести весьма значительный вклад в нашу компанию, и естественно, мы не хотели бы никаких трений между ним и служащими.
