Щурясь от яркого, бьющего в глаза солнца, Бьянка с Андреем вышли на улицу. Сейчас, в конце октября, и здесь, в Южной Каролине, особой-то жары уже, слава богу, не чувствовалось, так, градусов двадцать — двадцать два, вряд ли больше.
— Ах, милый, — девушка томно потянулась, показав пупок, и, обернувшись к Громову, громко спросила: — Так мы что, все в этой хижине так и бросим? А вдруг кто-нибудь украдет?
— Так здесь нет никого, — сообразив, сымпровизировал молодой человек.
— Ты прав, милый. Да и вернемся мы быстро… через пару часов. Не-ет, никто на наши вещички не позарится… а тащить тяжело… Сам знаешь, что там.
— Еще бы не знать!
— Иди вперед, — обнимая Андрея, прошептала баронесса. — Да погромче шуми и на меня не оглядывайся.
— Как скажешь, милая.
Громко кашлянув, Громов зашагал к реке, продираясь сквозь кустарники, словно бульдозер. Остановился лишь за деревьями, услышав торжествующий крик Бьянки. И тут же побежал обратно.
— Попалась дичь! — кивая на припертую хворостиной дверь, гордо усмехнулась девушка. — Тут… в клетке!
— Ловко ты! — Андрей одобрительно хмыкнул. — Ну и кто там?
— А сам-то взгляни!
За оконцем маячила какая-то жуткая рожа со сверкающими белками глаз!
— Негр! — удивился Громов. — Ну надо же.
Он подошел к окну, и негр тут же отпрянул, затаившись в глубине хижины.
— Эй, парень! — молодой человек постучал ладонью по стенке. — Ну что, может, поговорим? Клянусь, мы ничего тебе плохого не сделаем. Просто кое о чем спросим, ладно? А потом — выпустим. Богом клянусь, поговорим и отпустим, договорились?
Чернокожий торопливо кивнул:
— Я никого не убил, не гневайтесь, масса!
— А что ж тогда прячешься? Впрочем, твое дело, — Громов махнул рукой и подошел поближе к окошку. — Лучше скажи, в какой стороне дорога?
— Это вам смотря какую надобно, масса, — охотно отозвался пленник. — Если ту, что к поместью сэра Беркли, то это на той стороне, а если ту, что к Саванне-реке, так это почти рядом.
— Покажешь?
— Конечно же, разрази меня гром! Я не обману, масса, не беспокойтесь, я такой же христианин, как и вы… Ой! — негр вдруг испуганно замолк и тут же поправился: — Я хотел сказать — тоже христианин.
— А звать-то тебя как?
— Татави… так покойная матушка назвала, а полковник Роджер кликал Томом. Или — Черный Том, я у него был грумом, а потом… Небось, слыхали о полковнике Роджерсе? Он — потомок одного из тех самых лордов, которым славный король Чарльз подарил все эти земли, от Вирджинии до Саванны-реки.
