Только тюремное послушание может оказаться для священника непосильным бременем. У ходящего в тюрьму — тюрьма всегда при нем. Надо иметь радости и заботы нормальной приходской жизни. Опыт мира — нести в тюрьму и лагерь, а опыт тюрьмы и колонии — в мир. С амвона приходского храма полезно говорить о тюрьме, а в тюрьме, в камерах и в храме — о православной жизни, о православных подвижниках благочестия в миру и монастырях.
Многих священников просили прийти к заключенным, но одни говорили: «Тюремный священник — это особая харизма», другие просто мотали головой или говорили: «Это не для меня», а один сказал: «Там могут убить». Среди уголовников тюрьмы я чувствую себя в полной безопасности; скорее могут убить в городском переулке, во дворе, в подъезде собственного дома. Это все несерьезно. Большинство свой отказ оправдывало занятостью в приходе. Но тюрьма — это тоже приход, и нельзя один приход противопоставлять другому.
Одного просил я у Господа, только того ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать святый храм Его.
(Пс. 26:4)
Как вожделенны жилища Твои, Господи сил! Истомилась душа моя, желая во дворы Господни; сердце мое и плоть моя восторгаются к Богу живому.
(Пс. 83:2–3)
Ибо один день во дворах Твоих лучше тысячи.
(Пс. 83:11)
Центром жизни любого прихода является храм — место совместной молитвы, место совершения христианских Таинств. Храм — это небо на земле, где люди набираются благодатных сил и отдыхают от тяжкой юдоли мира сего, где человек набирается духовных сил, чтобы нести свой крест. Если вольные люди несут свое горе и печали в храм Божий и получают там утешение, то каково же значение храма в жизни уверовавшего в Бога узника! К храму заключенные относятся с какой-то особой любовию, и участие в строительстве храма на территории лагеря или тюрьмы воспринимается как общее дело, как дело свободного волепроявления. Храм — это воля в заключении.
Во всех дореволюционных тюрьмах и каторгах были храмы. После революции 1917 г. в ходе социалистического строительства они были превращены в огромные переполненные камеры, в тюремные больницы, в помещения для пыток и массовых расстрелов. Подавляющее большинство монастырей советская власть превратила в места заключения. Так, в соборе Екатерининской пустыни под Москвой пытали, расстреливали, а трупы сбрасывали в подвал, где обливали соляркой и сжигали. Из подвала вела вытяжная труба, остатки которой сохранились до наших дней.
