- Виктория? Почему Алек не сказала тебе, что она Келлен? Почему она назвалась Алек?
Внезапно я почувствовала себя жутко уставшей от всего этого обмана. Джиллиан спрашивала почему Алек не сказала мне, хотя ей самой не пришло в голову сообщить мне об этом. Мы играли в игры, состоящие из полуправды, недомолвок и лжи. А я была любителем, пытающимся угнаться за профессионалами своего дела. Я сказала Джиллиан правду, чтобы расставить все по своим местам.
- Мы с Алек состояли в отношениях два года назад. Мне уже было известно, что она Алек Чейзн. Она просто не сказала мне, что являлась еще и Келлен.
Джиллиан и глазом не моргнула на мое признание. Она либо знала, либо ей было все равно, что Алек была лесбиянкой.
- Что она сказала, когда ты сообщила ей, что знаешь?
- Она не очень была рада услышать, что ты мне все рассказала. Она хотела продолжить играть в этот спектакль с Алек Чейзн.
- Но почему? - недоуменно спросила она.
Если я не понимала этого раньше, то поняла сейчас. Джиллиан совсем не знала Алек. Они могли быть матерью и дочерью, но ни одна из них не понимала другую. Если бы они протянули друг другу руку, то вместе пережили бы этот кошмар легче.
- Отрицание Келлен Брент большая часть жизни Алек. Она провела большую часть своей жизни уклоняясь от вопросов о своем прошлом. Думаю, что после всех этих лет это уже вошло у нее в привычку, которую трудно оставить.
Джиллиан снова замолчала, обдумывая новость, что, возможно, жизнь Алек была не настолько прекрасной, какой она хотела для нее. Что она думала могло произойти с ребенком, которому приходилось отрицать существование самой себя? Алек редко заводила друзей, а если у нее все же получалось подружиться с кем-нибудь, она тут же возводила стены между ними при первом невинном вопросе. Ей никогда не приходило в голову лгать или придумывать ответы.
- Она очень несчастна? - тихо спросила Джиллиан. Она не хотела знать правду. Она хотела слышать, что Алек была так же счастлива, как и успешна.
Я всегда думала об Алек как об очень несчастливом человеке. Но я больше не была уверена, что это слово подходило под ее описание. Женщина, которую я увидела в Обри, даже когда она позволила мне поверить в то, что она была любовницей Келлен, была совсем не той женщиной, которую я знала и любила в Лос-Анджелесе. В ней было спокойствие, которым я никогда не думала могла обладать Алек. Она была умиротворенной. Может, это даже лучше, чем быть счастливой.
