— Они врут, – Найдо хотела рассмеяться, но её сдерживали ночь и тишина института. – Врут, чтобы сохранить в вас надежду, – она подалась вперёд, поцеловала Новлена в щеку и пошла прочь.
— Когда‑нибудь тебя выгонят отсюда, так же как уже выгнали твоего любовника! – крикнул ей вслед Новлен, прислушался, понял, что ответа не будет и начал освобождаться от пут. – Чёртова стерва! – бормотал он, безрезультатно борясь с узлами. – Ненавижу! – он представил, что будет, если сейчас выйдет мастер По и найдёт его здесь связанным. Конечно, он не выдаст Найдо. Конечно, ему придётся взять всю вину на себя и стать в глазах мастера полным идиотом. – Мне нужно освободиться! – запаниковал Новлен. – Я не могу допустить, чтобы меня нашли здесь! Не могу! – он замер, услышав, как открылась входная дверь, спрятался за статую. В слабом свете коптящих лампад ему было не видно вошедшего. «Кто это? Кто‑то из института или просто чужак? – лихорадочно думал Новлен. – Нет. Чужаки не заходят сюда. Их пугает это место. Они обходят его стороной. Значит, это кто‑то из своих. Но кто? Все спят или заняты чтением». – Найдо, это ты? – осторожно позвал Новлен, решив, что никто другой просто не может находиться здесь в это время. – Найдо, ты вернулась, чтобы освободить меня? – он прислушался, но ему никто не ответил. Латиял никому не отвечал, никого не слушал, не вступал в переговоры. Безмолвный убийца, идущий в ночи. Одна из самых ужасных историй Андеры. Историй, которые все считали вымыслом, страшилкой, чтобы пугать непослушных детей. Считали, пока не встречались с ним лично, лицом к лицу. Гнев бога! Так говорили о нем гортриды и рохи. Он прошёл мимо Новлена, не заметив его, ударил ногой в двери читального зала, сорвав их с петель. Они пролетели через пару ближайших столов, перебив кости читающим студентам и рухнули на пол. Грохот прорезал тишину. Прорезал на мгновение, затем снова всё стихло.
— Ты не должен здесь находиться! – заявил вошедшему мастер По. Латиял занёс свой топор. – Убирайся! – успел сказать старый учитель, прежде чем сталь рассекла воздух, раздробила кости и разделила его тело надвое. Поверженный наставник рухнул на пол. Несколько мгновений уцелевшие студенты смотрели, как вздрагивают в конвульсиях его ноги, вываливаются внутренности, затем, словно очнувшись ото сна, закричали, пытаясь спастись. Но спасения не было. Безжалостный убийца был хладнокровен и расчётлив. Его топор мелькал в полумраке, монотонно забирая жизни. Одну за другой. Одну за другой. Прячась за статуей, Новлен слышал крики своих друзей, видел, как Латиял ходит из одного читального зала в другой, уничтожая все, что было дорого Новлену, всех, кто был ему дорог. И он – Новлен, ничего не мог сделать. Не мог даже спасти себя, потому что узлы Найдо были слишком сложными, а верёвки слишком крепкими, чтобы освободиться. Ему оставалось лишь ждать и надеяться, что смерть обойдёт его стороной. Слушать предсмертные крики друзей, наставников и заставлять себя молчать. Молчать, чтобы уцелеть, чтобы избежать смерти. Прижиматься к холодному камню и умалять всех известных богов пощадить его, сделать так, чтобы Латиял не заметил его. Ведь наставники так часто говорили им, что перворождённые, оставив земной мир, превратились в высших существ, которые теперь наблюдают за своими младшими братьями, заботятся о них, ведут их. Что они стали теми, кого было принято так долго считать богами. И именно этим богам молился Новлен. Молился о своём спасении… Но боги были глухи в эту ночь. Да и было ли им дело до какого‑то смертного, если Латиял, по сути, был одним из них? Нет. Не было. Новлен понял это, когда увидел, что Латиял приближается к нему. Он пропустил его. Он оставил его напоследок.
