В конце концов благоразумие Бордони взяло верх над смелостью, и он согласился проверить банковские операции БПФ и «Финабанка». То, что он узнал, многое рассказало ему не только о Синдоне, но и о Ватикане, «Хэмброз» и «Континентал Иллинойс». Через двенадцать лет, в письменных показаниях, данных им под присягой в тюремной больнице в Каракасе в присутствии миланских следователей, он вспоминал о сделанных им открытиях:
Когда летом 1966 года я появился в БПФ, на меня глубокое впечатление произвел хаос, царящий в различных отделах банка. БПФ был маленьким банком, выживал он только благодаря прибыли, получаемой от множества незаконных сделок, разумеется, как следует замаскированных, которые банк проводил по поручению «Кредито Итальяно», «Банка коммерчиале итальяна» и прочих крупных национальных банков. Эти «черные операции» с иностранной валютой, незаконный вывоз капиталов в больших масштабах осуществлялись каждодневно и в денежном отношении выражались в громадных цифрах. Происходило все самым беззастенчивым и криминальным образом, какой только можно себе представить.
Бордони обнаружил множество счетов с превышенными остатками без твердого обеспечения и на суммы, намного превосходящие установленный законом лимит в одну пятую капитала из резервов банка. Он также вскрыл факт воровства в огромных масштабах. Служащие банка снимали значительные суммы со счетов вкладчиков без их ведома и переводили эти средства на особый счет в Ватиканском банке. Затем Ватиканский банк перечислял их, за вычетом 15 процентов комиссии, в Женеву, на счет самого Синдоны в «Финабанке». Этот счет носил кодовое название «МАНИ»: «Ма» от Марко, а «Ни» от Нино — так звали сыновей Синдоны. Конкретные цифры тех 15 процентов комиссионных, которые оставлял себе Ватикан, зависели от текущего обменного курса на черном валютном рынке.
Если клиент миланского банка БПФ возмущался, что честно выписанный им чек был возвращен как недействительный или что у него на счету почему-то оказалось меньше средств, чем он полагал, ему сначала предлагали вести свои дела в другом банке. Если же клиент настаивал на своей правоте, то появлялся менеджер и со всей миланской искренностью извинялся перед ним и так объяснял произошедшее: «Простите, небольшая бухгалтерская ошибка. Вы же понимаете, это все компьютеры…»
Бодони обнаружил, что и в Женеве, в «Финабанке», дела обстоят ничуть не лучше. Директор-распорядитель, некий Марио Оливеро, в банковском деле не смыслил ничего. Главный управляющий весь день играл на биржах — фондовой, валютной, товарной. Если он оказывался в убытке, то потери списывались на счета клиентов. Если же он оказывался в плюсе, то весь выигрыш клал себе в карман. Главы различных подразделений шли по стопам главного управляющего, этому же примеру следовал и Ватиканский банк.
