С другой стороны, для мусульман и христианство, и иудаизм были предшественниками, в равной мере заслуживавшими терпимого отношения. Подобно иудаизму, христианство было в глазах мусульман религией, которая когда-то была истинной и знала подлинное откровение, но, будучи несовершенной, уступила место исламу. Разумеется, периодически с предшествующими религиями, чьи адепты считались исказителями истинных откровений, которыми некогда обладали, возникали сложности. Мусульманским богословам приходилось тяжело с такими христианскими догматами, как Троица или сыновняя и божественная природа Христа, бывшими в их глазах кощунственным вздором, прямо отвергаемым Кораном (5:75–76 и 112:1–4). Но в общем мусульмане, несмотря на столь явные прегрешения более ранних религий, были готовы проявлять к ним предписанную кораническим правом терпимость.
На такое снисхождение не могли рассчитывать последующие религиозные течения, оспаривавшие правоту и окончательность собственных заветов и своим миссионерским рвением грозившие сбить верующих с пути истинного. Некоторые средневековые христиане были готовы терпеть иудеев лишь постольку, поскольку те придерживались Ветхого Завета, пусть и отвергая Новый. Если же иудеи следовали Талмуду, который в значительной части сформировался после возникновения христианства и потому в глазах христиан был полон заблуждений, рассчитывать на терпимость им не приходилось. Но если талмудический иудаизм средневековые христиане считали искаженным учением, то ислам — просто-напросто ложным, а поскольку ислам, в отличие от талмудического иудаизма, стремился обратить других в свою веру, с ним должно было бороться всерьез. Мусульмане же страшились постисламских течений, активно стремившихся к распространению своей веры, таких как бехаиты и ахмадиты, и преследовали их точно так же, как христиане страшились и преследовали мусульман. А уж к разного рода отклонениям от собственной веры и христиане, и мусульмане (христиане в особенности) проявляли особую подозрительность.
Мусульмане воспринимали христианство как отжившую свое религию, которую ее адепты бездумно стремились сохранить, вместо того, чтобы воспринять Слово Божье в его окончательной форме. Этих адептов можно было терпеть, если они изъявляли покорность. В противном случае с ними следовало сражаться до победы, пока они либо не признавали правоту мусульманской веры, либо не подчинялись власти мусульманского государства. Христиане считали ислам в лучшем случае ересью, а чаще ложным учением, основанным тем, кого на разных стадиях развития европейского сознания именовали то еретиком, то обманщиком, то наконец, в Век Просвещения, фанатиком
