– Прости, малыш, но по-другому нельзя, – бормотал старик. – Ты сам виноват. Почему ты не выпил все до конца? Сейчас бы чувствовал себя совсем по-другому.
– Что это за опыт, Афанасий Семенович?! – уже закричал Максим.
– Ты уверен, что хочешь это знать? – Старик, прищурясь, внимательно посмотрел на него. – Что ж, теперь, пожалуй, можно. У тебя еще осталось немного времени.
От последней фразы Максима всего передернуло. Хотелось думать, что Афанасий Семенович просто обмолвился, неудачно выразился, но в глубине души он понимал, что это не так. В голове проносились самые разнообразные и фантастические предположения. Он представлял себе, что старик просто маньяк. Или же что он охотник за человеческими органами. Или даже людоед, а реактивы – особые приправы. В другое время Максим просто посмеялся бы над такими фантастическими домыслами, но сейчас ему было отнюдь не до смеха. Но, какими бы ни были странными его объяснения, то, что предстояло услышать, превосходило все ожидания.
– К сожалению, тебе придется умереть, – грустно, но в то же время как-то буднично произнес Афанасий Семенович. Таким тоном учитель может выражать сожаление, что приходится поставить двойку хорошему ученику.
Когда смысл этих страшных слов, столь не вяжущийся с их интонацией, дошел до Максима, тот не мог вымолвить ни слова. У него перехватило дыхание. Он только расширенными от ужаса глазами смотрел на старика, надеясь, что тот сейчас рассмеется и все обернется в глупую, неудачную шутку. Мальчик, как утопающий, хватался за соломинку. Но сосед сохранял полную серьезность. И это его спокойствие, наводившее на мысли об удаве, и было страшнее всего. Ни гнева, ни жестокости – одно лишь чувство выполняемого долга.
– Мне очень жаль, что так получилось. Просто ты мне идеально подходил. Но ты погибнешь не зря, – продолжал тем временем Афанасий Семенович, не меняя интонации. – Это великая жертва ради науки! Ты уподобишься тем подвижникам, которые проводили опыты с ртутью или с ураном, зная, насколько это опасно. – Теперь старик воодушевился, и в его голосе послышались патетические нотки. – А сейчас я открою тебе великую тайну! Ты должен знать, за что погибаешь! Ты должен принять смерть осознанно, как человек, а не как глупая скотина, которую ведут на бойню!
– Нет! Я не хочу умирать! – истошно завопил Максим, сбросив с себя оцепенение и выйдя из своего почти что гипнотического транса. – Афанасий Семенович! Скажите, что вы пошутили, скажите, что это неправда! Я еще слишком молод! Я… – Страстный монолог прервался, потому что старик закрыл Максиму рот своей сильной не по годам рукой.
