Искра жизни ; Последняя остановка | страница 45
Вдруг донесся тонкий пронзительный крик, напоминающий крик испуганной птицы. На одной ноге, воздев руки к небу, стоял мусульманин. Другой мусульманин пытался поддерживать первого. Казалось, что оба исполняют причудливый па-де-де на горизонте. Мгновение спустя они упали, как сухая листва, на землю и крик угас.
Пятьсот девятый снова обернулся.
— Если, мы будем такими, как вот эти, нам уже ничего больше не потребуется, — произнес он — Тогда мы сломлены навсегда. Поэтому надо сопротивляться, Лео.
— Сопротивляться, а как?
— Сопротивляться, — повторил Пятьсот девятый спокойнее. Приступ кончился. Он снова обрел зрение. Запах хлеба уже не ослеплял его. Он наклонил голову к уху Лебенталя.
— Во имя будущего, — проговорил он почти беззвучно, — чтобы отомстить.
Лебенталь отпрянул.
— С этим я не желаю иметь ничего общего.
На лице Пятьсот девятого промелькнуло подобие улыбки.
— Это и не надо. Занимайся только жратвой.
Лебенталь немного помолчал. Потом он сунул руку в карман, пересчитал монеты прямо перед глазами и отдал их Пятьсот девятому.
— Вот три марки. Последние. Теперь ты доволен?
Пятьсот девятый молча взял деньги.
Лебенталь разложил кучками хлеб и картошку.
— Двенадцать порций. Чертовски мало. — Он начал пересчитывать.
— Одиннадцать. Ломану уже ничего не понадобится. Вообще ничего.
— Хорошо. Тогда одиннадцать.
— Отнеси это в барак Бергеру, Лео. Они там ждут.
— Да. Вот твое. Хочешь остаться здесь, пока обе не вернутся?
— Да.
— У тебя есть еще время. До часу или двух они не вернутся.
— Неважно. Я останусь здесь.
Лебенталь повел плечами. — Если они не принесут больше, чем раньше, вообще нет смысла ждать. За такие деньги я достану кое-что и в Большом лагере. Грабительские цены, вот сволочи!
— Да, Лео. Постараюсь получить от них больше.
Пятьсот девятый снова забрался под пальто. Ему стало зябко. Картошку и кусок хлеба он держал в руке. Он сунул хлеб в карман. «Сегодня ночью есть ничего не буду, — подумал он. — Потерплю до завтра. Если удастся, тогда…» Он не знал, что будет тогда. Что-нибудь. Что-нибудь важное. Он попробовал пофантазировать. Но ничего не получилось. У него в ладонях еще лежали картофелины. Одна крупная, другая очень маленькая. Они казались ему слишком большими. Он съел обе. Маленькую он проглотил в один прием; крупную жевал и пережевывал. Он не ожидал, что после съеденного чувство голода будет еще острее. Но такое случалось вновь и вновь, и каждый раз в это как-то трудно было поверить. Он облизал пальцы, а потом даже укусил руку, чтобы она не касалась лежавшего в кармане куска хлеба. «Хлеб, как прежде, проглатывать сразу не буду, — подумал он — Съем не раньше завтрашнего дня. Сегодня вечером я выиграл у Лебенталя. Я его почти убедил. Он не хотел, но дал три марки. Я еще не сломался. Значит, у меня еще есть воля. Если насчет хлеба я продержусь до завтра, — ему казалось, что в его голове капает черный дождь, — тогда он сжал кулаки и поглядел на горящую церковь, — тогда я еще не животное. Не мусульманин. Не только машина для пожирания пищи. Тогда я, — слабость опять охватила его, — страстное желание, это… я раньше сказал об этом Лебенталю, но в тот момент у меня в кармане не было хлеба. Сказать легко. Это — сопротивление, это как снова стать человеком — это начало…»