Одноногий, на костыле, пробежал мимо Тимура — прочь от огня, — преступно оглядываясь на огонь. Заметив Тимку, глядящего на него, вдруг страшно и весело оскалил в улыбке заросший бородой беззубый рот.
Отсветы пламени тревожно играли в глазах Тимки. Он смотрел непонимающе, тревожно, страдая и от тревоги этой, и от непонимания.
На фоне неверного пламени пожара какие-то люди грубо и властно тащили упирающегося человека.
Трещало пламя. Человек кричал что-то отчаянное, последнее: «Будь проклят он! И все семя его! Проклят! Проклят!»
Тимур стоял в начале своей улицы. Улица, мощенная булыжником, криво и круто уходила вниз.
Там, внизу, под единственным фонарем, светящим на их улице, шла драка.
Четверо нападали на одного. В руках у них были длинные то ли палки — сверху не разглядеть, — то ли секиры.
Подвергшийся нападению сражался отчаянно и отважно.
Вот упал один из нападавших.
Вот второй, схватившись за голову, отбежал в сторону, скрючившись от боли.
Но оставшиеся двое теснили несчастного. Он отмахивался от нападающих, спиной прислонившись к фонарному столбу.
Тимур, естественно, был на стороне одиночки. Не зная, чем помочь ему, он тем не менее закричал и побежал по улице вниз.
Внезапно он остановился.
Возле одного из заборов стояла повозка. Чтобы она своим ходом не скатилась вниз по склону улицы, под колеса были положены камни.
Невдалеке, чахлый, догорал костерок.
Тимур, пыхтя и кряхтя, вытащил из-под колес камни. Налег на передок повозки, и та, вначале медленно, а затем все более ускоряясь, покатила вниз, волоча по земле оглобли.
В повозке кучей лежала солома. Тимур сообразил: выхватил из чадящего костерка горящий сук и, побежав вслед за повозкой, кинул его в солому.
С дребезгом подскакивая на колдобинах, понеслась на дерущихся колымага. Вначале дым мощным шлейфом тянулся за ней, потом вспыхнуло огромное пламя.
Непонятное и устрашающее зрелище представляло это…
Один из нападавших с дикостью во взоре обернулся на это огнь исторгающее чудо-юдо. Что-то прокричал.
Оставив намерение добить свою жертву, нападавшие бросились прочь, подхватив под руку того, кто все еще стоял в сторонке, схватившись за голову, и волоком таща другого, который был, судя по всему, или мертв, или без сознания.
Повозка, не доскакав по колдобинам до фонаря с десяток метров, подпрыгнула на каком-то особенно глубоком ухабе, накренилась и, рассыпая искры, кувырнулась под овражный откос улицы.
Тот, на кого нападали, без сил сполз наземь, спиной опираясь о фонарный столб.
