Гедеон по лицу Марины понял, что в ее голове шевельнулась какая-то невеселая мысль. Он крепко ее обнял и телом загородил от сильного холодного ветра.
— О чем ты подумала? Расскажи мне, — проговорил он хрипловато. — Что-то случилось? Ты мне не веришь? Верь мне, Марина!
— Я тебе верю. Я люблю тебя, Гедеон.
Его рот слегка дрогнул.
— Дорогая моя, — пробормотал он и опять потянулся к ней губами. Все исчезло: холод, боль, неопределенность. Они учились забывать прошлое, ибо навязчивые воспоминания о прошлых страданиях могут стать угрозой будущему.
Они шли, взявшись за руки, по дороге к дому.
— К сожалению, мне предстоят гастроли, — признался Гедеон. — Мне не хочется ехать, но я уже дал согласие и не могу подвести людей. Ты поедешь со мной, Марина? — Он по-хозяйски сжимал ее руку. — Не хотелось бы снова расставаться с тобой.
— Конечно, поеду, — легко согласилась она. — Только попробуй со мной расстаться.
Он рассмеялся, глядя на нее искоса.
— Я буду преследовать тебя, как тень, — поддразнила его Марина.
— Так оно и было в последнее время, — сказал он тихо.
— Хватит говорить о том, что прошло, — скомандовала она, и Гедеон снова улыбнулся.
— Хватит, — согласился он.
— Мы начинаем все сначала.
— Начинаем, — сказал Гедеон, и что-то в его тоне заставило Марину настороженно взглянуть ему в лицо. — Интересно, Гранди дома или ушел? — спросил он тихо и рассмеялся, увидев, что она покраснела. — Я заметил, как он спешил в деревню. Он тоже меня видел и посмотрел очень странно.
— Что же тут удивительного? Ты то приезжаешь, то уезжаешь!
— Я никогда больше не уеду, — сказал он, целуя ее в щеку. — Ты больше от меня не избавишься, я пристану к тебе как банный лист.
В доме было пусто и тихо. Ветер завывал вокруг него, раскачивая деревья и сотрясая ставни.
Прижимая ее к себе, прямо к сердцу, Гедеон целовал Марину:
— Скажи, что ты любишь меня.
— Я уже говорила, — ответила она, открывая томные глаза, улыбаясь призывно и нежно, видя ответный всплеск жадного желания.
— Скажи еще раз, — попросил он.
Она тихо и нежно повторила заветные слова и увидела, как потемнели его глаза.
— О Боже, как я люблю тебя, дорогая моя, — простонал он, и они опустились на кровать.
С этой минуты Гедеон потерял контроль над собой. Мозг как будто перестал функционировать. Он ласкал ее дрожащими руками, а сердце билось так сильно, что Марина слышала его стук. Желание, охватившее обоих, свело его лицо как судорогой. Он любил ее так, как будто отдавал ей жизнь, забыв о прежних предосторожностях, не скрывая своей страсти. Маринины руки ласкали его гладкую, прохладную спину, их желания сливались в одно, и движения ее хрупкого тела заставляли Гедеона вскрикивать от мучительного удовольствия. Никогда прежде они так не любили друг друга. Он отдавался ей целиком, поэтому ничто не удерживало его от страстных признаний.
