Женевьева по неопытности не знала ответа на этот вопрос. Не представляла, как должен вести себя мужчина, когда с ним флиртует женщина. Она помнила своего брата Колина. Но во-первых, относилась к нему как к родственнику, а не как к мужчине. А во-вторых, когда они жили под одной крышей, Женевьева была слишком юной и вообще не думала об этой стороне жизни. Джошуа и Уильяма Форстеров она никогда не принимала в расчет. Несмотря на неопытность, она поняла, что Бенедикт совершенно равнодушен к ее заигрываниям. Неужели она ошибалась и совсем не привлекает его как женщина? Неужели он тяготится ее обществом? Сердце мучительно сжалось от этой мысли. Она была так ранима и тяжело переживала любую даже самую незначительную неприятность.
— Однако, если вы считаете, что сейчас не время для таких разговоров, мы можем обсудить это завтра, — сказала она потухшим голосом.
Бенедикт понял, что его равнодушная реакция на ее предложение обидела ее. Он не знал, как ее утешить. Если бы не этот проклятый разговор с Деревоксом, Бенедикт принял бы ее приглашение не задумываясь, но теперь… Даже растущее с каждой минутой возбуждение не могло заставить его сделать это.
Теперь он мог думать только о своей проклятой службе. Ведь он пошел на обед, только чтобы добыть нужную информацию. Да, он был рад, что сумел порадовать Женевьеву всей этой роскошью, но… Его мучило чувство вины перед ней. Она с такой радостью, с таким восторгом приняла это предложение!
Он не знал, как распорядиться информацией Деревокса, который настаивал на том, чтобы Бенедикт передал эти сведения властям. Бенедикт же хотел сначала рассказать обо всем Каргилу. Ему не давала покоя мысль, что он безнадежно опоздал. Потерял несколько драгоценных часов на приеме, дольше, чем того требовала служебная необходимость. Он сделал это ради Женевьевы, которой не хотелось прерывать веселье в самом разгаре.
И теперь он сгорал от желания забыть на какое-то время о служебном долге и потерять еще несколько драгоценных часов. Провести их в постели Женевьевы. Но Бенедикт знал, что отношения с женщиной ни в коем случае не должны ему мешать.
— Простите, Женевьева, — проговорил он проникновенным голосом, — у меня сейчас срочное дело. Но я хотел бы встретиться с вами завтра днем. Если, конечно, вы не возражаете?
— Конечно же не возражаю. — Женевьева улыбнулась ему. В этой улыбке не было ни озорства, ни восторга, присущих ей. Холодная улыбка вежливости. — Боюсь, завтра утром я встану очень поздно. Ведь я не спала всю ночь. Так что не могли бы вы прийти послезавтра, если, конечно, это вас не затруднит?
