— Неужели? — Бенедикт надменно поднял бровь.
— Да, я действительно считаю, что вам лучше уйти. — С этими словами Женевьева откинула покрывало, собираясь встать с постели. Слава богу, она одета, Бенедикт не стал снимать с нее платье. Но ей не удалось даже сесть на кровати, потому что рукой, продетой в перевязь, невозможно было даже шевельнуть.
— О господи! — воскликнула Женевьева, пытаясь сесть, опираясь на здоровую руку.
— Давайте я вам помогу, — предложил Бенедикт, поднялся с кровати, взял Женевьеву за здоровую руку, помог сесть, а потом встать на ноги.
— Доктор сказал, что в течение нескольких дней вам нельзя двигать больной рукой. Поэтому вам должен кто-то помогать.
— Надеюсь, хотя бы ночным горшком я смогу пользоваться самостоятельно, — раздраженно проговорила Женевьева.
— Не волнуйтесь, конечно, сможете, — рассмеялся Бенедикт. Он был рад, что к ней вернулось присутствие духа и чувство юмора. — Но надеюсь, вы позволите мне помогать вам?
— Конечно нет! — возмутилась она. — И как вам такое могло прийти в голову?
— Вы не сможете обходиться без посторонней помощи, пока рука не заживет, — спокойно возразил Бенедикт. — Об этом нечего и думать.
— Ничего, как-нибудь справлюсь. Но спасибо, что предложили мне помощь.
— Ну как хотите, — легко согласился Бенедикт.
— И перестаньте так хитро улыбаться, Бенедикт. Если думаете, что я без вас не справлюсь, то ошибаетесь. — С этими словами она отправилась в другую комнату и плотно прикрыла за собой дверь, чтобы переодеться и привести себя в порядок.
Насмешливая улыбка сошла с лица Бенедикта, как только дверь за Женевьевой закрылась. Ему не давала покоя мысль, почему она так испугалась, когда, проснувшись, поняла, что не одна в спальне.
Кого она боится? Неужели его? И если это так, то почему?
Может быть, из-за того, что произошло между ними? Вряд ли. Ведь Женевьева все время повторяла, что это был лучший вечер в ее жизни.
А если не его, то кого? Скорее всего, того, кто повредил ей руку. Кто этот неизвестный негодяй? Бывший возлюбленный? Может быть, он приревновал Женевьеву к нему? Что ж, вполне возможно. Во всяком случае, это объясняет ее упорное нежелание говорить о том, что случилось.
Но даже если это сделал бывший возлюбленный в порыве ревности, это не оправдывает его гнусный поступок. Бенедикт не понимал, как можно ударить женщину, и уж тем более нанести такую серьезную травму. Она не могла противостоять жестокости и грубой силе.
Бенедикт понял, что не остановится, пока не узнает правду. От нее самой. А если она категорически откажется говорить на эту тему, то у кого-нибудь другого.
