— Интересно, в какой это области вы хотите быть на высоте?
— Но мы ведь с вами собирались завтра отправиться в парк в вашей карете. Вы сами предлагали мне это и говорили, что там… — Женевьева смутилась, но взяла себя в руки и продолжила: — Я имею в виду, в карете во время поездки мы сможем продолжить наши… то, что начали сегодня. Так вот, завтра, я уверена, не разочарую вас.
Как только до Бенедикта дошел смысл ее слов, настроение сразу же улучшилось. Он забыл о своих глупых подозрениях. Надменное выражение сошло с лица, и он весело улыбнулся ей:
— Неужели вы собираетесь продемонстрировать, на что способны, среди бела дня в парке, где полно людей? Ведь мы поедем не одни, а со свадебным кортежем. — Эта женщина не переставала преподносить ему сюрпризы!
— Никто ничего не заметит. Я буду стоять на коленях перед вами и доставлять удовольствие тем способом, который вам так понравился. Моя голова из окна кареты не будет видна, — поспешила заверить его Женевьева. — Всегда мечтала посмотреть на извержение вулкана.
— Боже мой! Я превратил вас в дикарку! — воскликнул Бенедикт. Глаза его заблестели от вожделения. — В чудесную дикарку! Просто восхитительную дикарку!
Женевьева почувствовала невероятную радость, когда поняла, что его настроение улучшилось и он на нее больше не сердится.
Бенедикт тоже был рад. Эта удивительная женщина умела в одно мгновение рассеивать грусть какой-нибудь незамысловатой фразой или жестом.
Но откуда взялась эта грусть? Ведь ничто ее не предвещало. Впрочем, ему не хотелось в этом копаться.
— Вообще, я представлял нашу завтрашнюю поездку несколько, иначе. Думал, это я буду стоять перед вами на коленях. Я хочу, чтобы мое лицо утопало в ваших юбках и ваш вулкан извергся несколько раз. И пусть каждое новое извержение будет сильнее предыдущего, — воодушевился Бенедикт.
Женевьева покраснела. Ею овладели смешанные чувства. С одной стороны, смущали его прямота и бесцеремонность. С другой стороны, она мечтала о том, чтобы сладостная картина, нарисованная Бенедиктом, стала реальностью.
Он заметил, что краска залила ее лицо, но не знал, что стало причиной этого — смущение или удовольствие.
— Думаю, все присутствующие на свадьбе сразу же обратят внимание на то, что герцогиня Вуллертон сидит в карете лорда Бенедикта Лукаса, — задумчиво проговорила она. — Не будет ли подозрительно, если мы всю прогулку безвылазно просидим в карете?
— Ну и что? — не понимая, куда она клонит, спросил он. — Ах вот вы о чем! Думаете, все поймут, чем мы там занимаемся? Ну хорошо, если хотите, я могу выходить из кареты между вашими извержениями, чтобы подышать свежим воздухом, а заодно и поговорить с присутствующими, — сказал он. — Тогда никто ничего не заподозрит.
