— Ужас какой! — сказала жена. — Тут и не только Ежукова привидится…
— Да… — сказал Гирькин. — А Алешка наш не звонил?
— Его мать на дачу повезла… Как приедут, обещала позвонить…
Они не успела договорить, когда резко зазвонил телефон.
— Да? — снимая трубку, сказала жена. — Это ты, Настя? Что?! Что с Алешей, Настя?! Разбился? Насмерть?!
Анатолий Дмитриевич смотрел, как, уронив телефонную трубку, медленно оседает на пол жена, но двинуться не было сил, каменная тяжесть сдавила его, и ему казалось, что откуда-то из темноты могильного надгробья, на котором высечены были буквы «ГИРЬКИН А.Л.», и смотрит он…
И все различал он сейчас…
И опрокинувшуюся фарфоровую чашку, на которой, как будто по небу, беззаботно прыгали белые козочки, и чай, что расползался коричневым пятном по столу, тяжело впитываясь в холщовую скатерть, и храм, который чуть приподнялся вверх, чтобы рухнуть наземь, пропадая во вздыбившейся земле и кирпичной пыли, тоже видел он…
И все длилось и длилось это мгновение.
Господь говорит тихо, но слышно всем
— Господь говорит тихо, но слышно всем, кто Его слушает…
Эти слова, похожие на цитату из сборника святоотеческих поучений, я услышал от своего соседа, отставного полковника в паломническом автобусе.
И сказаны они были по поводу сетований сидевшей впереди женщины, что в этом году в поездках по святым местам не пробирает ее чего-то. В феврале была в храме Гроба Господня на Святой земле, и то ничего не почувствовала! Все, видно, туристы затоптали там, захватали своими глазами…
Тогда полковник и сказал про тихий, но слышный каждому Голос, и женщина оглянулась на нас. И столько презрения было в ее взгляде, что, право же, моему соседу следовало бы в букашечку превратиться, чтобы уместиться в пространство, предназначенное ему странницей, разочаровавшейся и в Святой земле.
Ну а мне мысль отставного полковника понравилась.
— Хорошо сказано… — заметил я, когда он немного отошел от взгляда, подаренного ему паломницей. — Это вы у кого-то из старцев прочитали?
— Нет! — ответил отставник. — Это я сам в Важеозерском монастыре понял…
В монастыре, основанном учениками преподобного Александра Свирского Геннадием и Никифором Важеозерскими, я бывал, а полюбил его, кажется, еще в детстве, слушая рассказы про Интерпоселок, и конечно, меня заинтересовало, что же такое случилось с полковником в обители на Важском озере.
1
«У меня под Олонцом дом есть, я там как на даче живу… — рассказал полковник. — И вот года три назад приехали ко мне гости из Питера и пристали, чтобы я их в Важеозерский монастырь свозил.
