- Я ни за что не стану просить вас работать на меня, - запротестовала девушка.
- Сидеть без дела так скучно, - ответила миссис Тук. Она покачала головой. - Вам должно быть это известно, дорогая. Мы часто думали, как вы тут справляетесь с хозяйством. Жаль, что ваш домик находится так далеко от города и мы не можем предложить помощь. В свою защиту скажу только, что мистер Гаскойн был не самым дружелюбным человеком, не правда ли? Его приятели были школьными учителями, как и он сам. Нашими мужьями он пренебрегал. Мистер Гаскойн держался так, будто все в деревне были ниже его. Вот почему мы не беспокоились о вас после его смерти, решили, что его друзья вам помогут.
Новая обитательница домика смутилась. Александра тоже, потому что один только взгляд на окружающую обстановку говорил, как мало помогли эти самые друзья.
- К тому же вы выглядели такой уверенной в себе, что мы не посмели навязываться, - добавила миссис Тук. - Простите нас, вы ведь были совсем девочкой. Мы ошибались.
- Не извиняйтесь, - произнесла Александра. - Вы предлагали помощь, я помню.
Она помнила многое. Какой была растерянной, выбитой из колеи. Как старалась сохранить семью. Как боялась и подозревала всех чужих. И на это были причины. Ее и братьев так воспитал отец.
- Наверное, я была слишком горда, - отрывисто сказала она. - Забудем прошлое, я благодарна за то, что сейчас вы здесь. Так что устраивайтесь и занимайтесь чем хотите. А мне надо посмотреть, как себя чувствует мой недовольный больной. Если вы не против, спускайтесь попозже, я вас представлю. Мальчики говорят, что сегодня господин Драммонд в здравом уме. Думаю, сам он предпочел бы находиться в забытьи. Трудно сказать, что причиняет ему большие страдания - нога, голова или непомерная гордыня. Мне его почти жалко, если таких людей вообще можно жалеть.
Она рассмеялась и стала спускаться по лестнице. Перед дверью на минуту остановилась, чтобы поправить платье и пригладить волосы, прежде чем войти в комнату графа. "Вернее, в мою", - напомнила она себе. Ей потребовалось несколько лет, чтобы почувствовать эту комнату своей после смерти мистера Гаскойна.
Девушка покрасила стены и повесила на них красивую вышивку, постелила тряпичный коврик, сшила новые простыни для большой кровати и застелила ее цветастым стеганым одеялом. Она избавилась от тяжелого стола и кресла и все свое наследство потратила, чтобы купить взамен изящные стол и стульчик. Повесила кружевные шторы, и в воздухе теперь витал аромат ее единственного, купленного задорого и аккуратно расходуемого мыла с запахом жимолости. Наконец она ощутила, что комната принадлежит ей.
