Садовые ботинки не лучшая обувь для побега и я, оставляя небольшие комочки грязи, отпустила дверь, и она захлопнулась за мной.
Выдыхая, я повернулась, охватывая взглядом, солнечный, но влажный сад.
Деревья сбросили почти все свои листья, но солце еще грело.
Вся растительность выглядела уставшей и поизносившейся, чувствуя себя почти так же, я натянула свою куртку плотнее.
Тихий звук проезжающего мимо автомобиля нарушил тишину воскресного дня.
"Так себе телохранитель, — с горечью сказала я, думая, что он должен был быть рядом со мной сейчас.
Я не пыталась просто улизнуть. Я была готова к непритностям, и все будет хорошо.
Церковь растянулась на целый квартал города, львиную долю которого занимает кладбище.
Каменная стена с кованными элементами высотой по плечо, окружающая участок, помогала отделить живых от мертвых.
Низкая каменная стена отделяла сад земной ведьмы от надгробий, но я использовала почти каждый дюйм этого места для своих растений.
Поверх нее, с того места, где я стояла на крыльце, я могла видеть дома и машины на улице за церковью.
Автобусная остановка была там же. Именно туда я и направлялась.
Обхватив себя руками, я стала спускаться по деревянным ступенькам в ведьминский сад.
Гриль Айви был накрыт, а стол для пикника, пострадавший от последнего проклятия, был мокрым от ночного дождя.
Рекс, кошка Дженкса, сидела на каменной стене высотой по калено, где Дженкс построил себе новый летний домик холостяка.
Ее хвост поддергивался, показывая, что ее крошечный хозяин в стене, я стала ее обходить.
Но глупая кошка встала, выгнула спину, хвост дугой, и засеменила по стене в моем направлении, и я помахала ей, чтобы оставалась на месте.
Рекс меня избегала, как чумы, в первый год совместного проживания, но теперь, когда я хотела, чтобы она оставалась на месте, я была ее любимой игрушкой. Полагаю.
"Оставайся там, глупая ты кошка, — прошептала я, затем замерла, услышав голос Дженкса, едва различимый в неподвижном воздухе.
"Это красивое пальто, Белль, — услышала я его нытье. — Мне очень жаль. Никто никогда не делал мне ничего, кроме моей матери и моей жены, и я не знал, что сказать, когда ты дала его мне. Позволь мне увидеть его снова."
" Нет, — сказала Бэлль, ее шепелявый голос труднее отличить от шепота листьев. — У меня есть гордость. Я отдам его своему брату. Ах, да, верно. Ты убил его".
"А ты убила мою жену, — ответил Дженкс. — Дай мне посмотреть на это чертово пальто! Я хочу носить эту Тинки — проклятую вещь!"
