Он был хорош, но должен был быть лучше, чем просто хорош, пока все это не закончится.
Вид моего стола, давно пустующего и собирающего пыль, не помогал.
Рояль Айви, редко используемый, но совершенно без пыли, так же не помогал.
Бильярдный стол Кистена, стоял по-прежнему обгоревший и обугленный от "белых" чар членов Ковена, которыми они бросили в меня, только вгонял меня еще глубже в депрессию.
"Мне очень жаль, Кистен, — прошептала я, касаясь его, когда проходила мимо, по пути в прихожую и к узкой лестнице, ведущей на колокольню.
Я давно планировала заново обить стол сукном, но все время что-то мешало.
Я позвоню в мастерскую сразу же после того, как позвоню Маршалу, подумала я, чувствуя угрызения совести.
Маршал, вероятно, не ответит на мой звонок, но у меня был выбор либо он, либо довериться ОВ.
Я вошла в темную прихожую, в которой по-прежнему не было света, и стояла кромешная тьма.
Как давно я обещаю себе подключить его здесь? Задалась я вопросом, подсчитывая, годы, наверное.
Я могу сделать лучше чем это, думала я, открывая узкую дверь на лестницу с тихим скрипом, и слабое тук-тук-тук доносилось эхом в прохладном воздухе, пропитанном запахом мокрой гальки.
Вэйд работал в своей комнате, и я начала подниматься, думая, что тут было слишком много всего, чем я хотела заняться, но ни чем так и не занялась.
Я должна начать ухаживать за вещами, подумала я, пообещав себе, сделать что-нибудь в этот раз.
"Здрасьте, мисс Морган!", — сказал высокий, звучный голос, и я подпрыгнула, чуть не падая обратно вниз по лестнице.
"Святое дерьмо, Бис!", — воскликнула я, глядя вверх, чтобы увидеть гаргулью размером с кота, цепляющуюся за потолок, как странная летучая мышь. — Ты напугал меня!"
Подросток улыбнулся, чтобы показать свои черные зубы, его красные глаза слегка светились в полумраке лестницы.
Он сменил цвет своей галечно-серой кожи, чтобы соответствовать необработанной древесине коричневых стен, и его когтистые руки и ноги, зарылись в нее, когда он хрипло смеялся надо мной.
Пока я смотрела на него, его кожа снова поменяла цвет, и он размахивал своим львиным хвостом.
У него даже была кисточка на конце, которая соответствовала длинной шерсти на его ушах.
Она по-видимому помогала ему держать равновесие в полете.
"Извините, — сказал он, его вдавленное, почти уродливое лицо, повернулось в улыбке.
Взмахнув кожистыми крыльями, он прыгнул мне на плечо, обернув теплый хвост вокруг моей шеи.
Я приготовилась к сенсорной перегрузке, которая так и не произошла, и вздохнула.
