—Планов нет, — уверенно заявил Дэвид, расплывшись в широкой улыбке. — Вообще-то я его уже пригласил.
Роз хихикнула:
—Дэвид, скажи честно, с кем ты хочешь его свести? С собой или со мной?
—Ну... Учитывая мое редкостное бескорыстие и его, к несчастью, традиционную сексуальную ориентацию, с вами, радость моя.
—Ты неисправимый романтик, не так ли?
Роз подошла к лестнице и, не оборачиваясь, закатила глаза, когда услышала вслед:
—Наденьте что-нибудь сексуальное.
Тем временем в библиотеке Харпер цедил честно заработанное пиво, не представляя, что еще может рассказать Митчеллу кроме того, что тот уже знает. Однако он отвечал на все вопросы, заполняя мелкие прорехи, оставленные уже допрошенными мамой и Дэвидом.
—Дэвид рассказал о той ночи, когда вы детьми видели призрака в садах.
—Нам — Дэвиду, моим братьям и мне — разрешили ночевать в палатке, — подтвердил Харпер. — Ну и ночка выдалась!
—Дэвид сказал, что ты увидел ее первым и разбудил его.
—Увидел, услышал, почувствовал, — Харпер пожал плечами. — Трудно точно передать словами, но да, я разбудил Дэвида. Не знаю, который был час. Поздно. Мы долго не могли заснуть, мутило от обжорства, и мы пугали друг друга страшными историями. В какой-то момент я услышал ее. Не знаю почему, все было не так, как раньше.
—В чем разница?
—Она не пела... Стонала, что-то неразборчиво бормотала. Больше похоже на звуки, которые ребенок ждет от призрака в душную лунную ночь. Я выглянул из палатки и увидел ее. И выглядела она не так, как раньше.
«Смелый мальчик, — подумал Митч. — Не натянул спальный мешок на голову, а выглянул».
—И как же?
—На ней было что-то вроде белой ночной рубашки. Как прошлой весной, когда она бушевала на втором этаже. Волосы распущенные, спутанные и грязные. Лунный свет струился сквозь нее. Боже милостивый, прямо сквозь нее! — Харпер глотнул пива. — Значит, я разбудил Дэвида. Остин и Мейсон тоже проснулись. Я хотел оставить Остина с Мейсоном, но не смог их уговорить, и мы все пошлепали за ней.
Митч прекрасно представлял, как это было. Четыре маленьких мальчика, луна, светлячки, летняя духота. И призрачный силуэт, скользящий над травой.
—Она прошла прямо над мамиными вечерними примулами, сквозь кусты штокрозы. Я был так взвинчен, что позабыл о страхе. А она не умолкала, все издавала звуки, похожие на жужжание или причитания. Кажется, проскакивали слова, но я не мог их разобрать. Она направлялась к каретному сараю. Во всяком случае, я думал, что она идет туда. И вдруг она обернулась... ее лицо...
