— Слышь… Ты извини… — буркнул Глеб, плюхаясь на скамейку.
— В смысле? — удивился Пашка.
— Ну… что я за тобой не ушел. И не ответил ей. Я и не слушал, чего она там несет, если честно…
— Забей! — махнул рукой Гном. — Она права. В смысле, не то, что я тебя куда-то тяну, а то, что мне пофиг — я в десятый не собираюсь. А тебе тут еще два года кантоваться. Так что незачем с учителями собачиться. В столовку идем?
Завтра, на третьем уроке, в класс, вместо грымзы-математички, вошла завуч:
— Ольга Анатольевна заболела. Я ее замещаю. Математику убираем, достаем биологию. Вам повезло, голуби сизокрылые, сегодня у вас будет два урока вместо одного, так что успеем подготовиться к четвертной контрольной, — она начала раздавать карточки с заданиями.
— Круто! — вытаращился на друга Пашка. — Это ты, да? Она ж вчера здоровехонька сидела, Класс! Молоток ты! А чего кислый такой?
Глеб, поначалу не связавший внезапную болезнь математички с собой, вдруг вспомнил вчерашнее видение. Ему стало жутковато. Не обращая внимания на радостно возбужденного приятеля, он поднял руку:
— Маргарита Валерьевна!
— Да?
— А что с ней? С Ольгой Анатольевной.
— Грипп, наверное, — подняла брови завуч. — Отрадно, Гордеев, что вы так беспокоитесь о здоровье вашей учительницы, но, может, мы все-таки приступим?
Глеб расслабился.
— Чего я-то? — буркнул он в сторону друга. — Она сама заболела, небось.
Пашка изобразил на лице крайнюю степень скептицизма, но продолжать дискуссию не стал.
Вечером Глеб почувствовал себя нехорошо. Сильно болела голова, во рту появился неприятный привкус, а в горле поселилась колючая боль. Мама посмотрела на градусник, засуетилась, вручила сыну чашку отвратительного горячего пойла, напшикала в горло какой-то гадостью и уложила в кровать.
— Горе мое, — легкая мамина рука приятно холодила пылающий лоб. — Большой мальчик уже, и на тебе — заболел. Ходишь расстегнутый, форточку открываешь все время… Вот результат. Ну, куда это годится? Вот что это такое — тридцать семь и восемь! Эх, Глеб-Глеб… Спи давай, горюшко…
Убаюканный ласковым маминым ворчанием, Глеб незаметно соскользнул в сон. И очутился посреди бескрайнего поля. С чистого синего неба палило ослепительное солнце. Насколько хватало глаз, стояли ярко-желтые колосья высотой почти по грудь. Горячий ветер гонял по фантастическому янтарному океану невысокие волны. Глеб раскинул руки и, раздвигая грудью шуршащую тесноту, пошел вперед. Длинные колючие усики приятно щекотали ладони. Нагретый сухой воздух пах летом. Глеб засмеялся — светлая беспричинная радость переполняла его.
