Пришлось мимо ос красться.
Крадусь, а кругом тишина.
Никто угрожающе не жужжит, никто не преследует.
Поозирался кругом: куда же делись злыдни?
Сенник на месте, растущие деревца тоже…
Только на колючем элеутерококке какие-то золотистые ягодки появились.
Подошел поближе, а это не ягодки, а насаженные на колючки осы.
Те самые, которые постоянно досаждали мне.
Коллективное хара-кири что ли?
Пока ответ на загадку искал, взгляд на себе почувствовал.
Сидит на вершинке куста бузины большеголовая птица и глазами буравит меня.
Как сыч насупилась.
Сорокопута узнать нетрудно — голова выдает происхождение.
Понятно, чьих рук дело.
Выходит, и его здесь дом, раз столько запасов наготовил.
А я по весне все гадал, чье гнездо в развилке нижних ветвей бузины обнаружил.
Из сухих стебельков полыни, вейника, кусочками бересты переплетенное. Основательное, надежное.
А я думал, кто же такой умелец?
Вот ты какой, сахалинский сорокопут!
Ну, здравствуй!
Слышал про тебя, что хозяин ты запасливый.
Про «запас» на колючки и лягушек развешиваешь, кусочки недоеденной ящерицы…
Но умудриться все полчище ос выловить, — тут талант особый надо иметь.
Спасибо, освободитель мой.
Но не нужно было делать этого.
Они тоже право на жизнь имеют.
Да и привык я уже к ним.
Для тебя это просто корм, звено пищевой цепочки, а для них — жизнь.
И с жизнью этой ты беспощадно расправился…
Заросли бузины в окружении высокорослой крапивы, — любимое место певчих птиц во дворе.
На кустах бузины они поют.
На кустах бузины сочными ягодами кормятся.
Средь кустов гнезда вьют.
Не просто вьют, но и защищают их самоотверженно.
Приблизился к одному из кустов — а на меня стремительно птичка летит, и сворачивать не собирается.
Камикадзе, да и только!
Пришлось уворачиваться мне.
Сделал еще несколько шагов — новая попытка тарана.
А я не дрогнул.
— Взыграло самолюбие.
Едва не касаясь щеки крылом, птичка круто уходит в сторону.
— Ну, голубушка, на мякине не проведешь меня!
— Знаю я твои хитрости.
— От гнезда стараешься увести.
В кустах наверное подружка на гнезде сидит.
Дай-ка посмотрю…
Посмотрел…
Сидит…
Вернее, сидела…
Увидела меня, испуганно пискнула и улетела, сверкнув огненной шейкой.
В этот сезон пение соловья-красношейки я уже не слышал.
Пара сменила местообитание.
И не вернулась больше.
Шарообразное гнездо из стебельков и веточек сиротливо провисело все лето.
Осенние ветра скинули гнездо на землю.
Я поднял его. В нем все еще лежали птичьи яйца.
Только были необычно легкими.
