— Песня, — говорит.
— Песня? Ну спой… — говорю. Сказала и сама испугалась — он же такой, возьмёт да и споёт прямо сейчас, прямо в коридоре.
— Потом, — говорит.
«Потома» этого, конечно, не было. Курычев «потом» значил «никогда», я это уже поняла. Даже Веснухе как-то сказала. «Слушай, — говорю, — ты заметила, что если за Курычем заходишь, а он говорит, что выйдёт „потом“, то он вообще не выходит?» Веснуха кивнула. Хороший ответ! Так же она кивнула и когда я ей эту песню показала. На истории. Я ей просто этот листок под нос подсунула — мы же с ней за одной партой сидели, она теперь во всех смыслах на Янином месте была. В общем, посидела она, глазами похлопала — и кивнула!
На листке было:
В сыром-сыром подвале
Чёрный-чёрный кот
На сломанной гитаре
Песенку поёт.
Пускай вам эта песня
Совсем не по душе,
Он в этом тёмном месте
Освоился уже.
Его теперь не выгнать
При всём желанье вашем.
Он будет петь о жизни,
Он будет петь о важном!
Я подождала немного, вижу, что, кроме кивка, реакции не будет, и сама спросила:
— А тебя ничего не удивляет?
— Нет… — говорит.
— И то, что ошибок нет?
— Нет?..
— Ох, — вздохнула я. — Разговор окончен…
Вы думаете, она обиделась? Окончен так окончен!
Про ошибки (про их отсутствие) я вечером у Курыча поинтересовалась. Он обрадовался, начал хвастать, «врождённая грамотность» и тому подобное. Мне надоело и я сказала:
— Только «выгнать» и «жизни» — это не рифма. Если только ассонанс какой-нибудь…
Ему не понравилось. Разозлился даже.
— Откуда ты всё это знаешь? — спрашивает. — Ананасы эти всякие!
— Да все знают, — говорю. Это я перегнула, конечно. Какие «все». Просто мы с Яной целых полтора года на литкружок к Татьяне Алексеевне ходили. Полезно! На режиссёра — литературу надо сдавать, уж это в любом случае!..
…Всё-таки я разогналась как следует и немного проехалась на своих загадочных когда-надо-нескользящих каблуках. Потом ещё и ещё, нормально вроде стало получаться. Раскатала наверно… Глупо, конечно, на каблуках ездить, когда коньки дома валяются. Но кто ж знал. Да если бы и знать — одна бы я на них каталась, что ли? Не по очереди же!..
Проехалась я, подняла голову — другой берег. И «непонятности», двое. Прямо передо мной. Типичные бомжи…
— Чё надо? — говорит один.
— Ничего… — говорю. И отступаю назад, поближе к своим, к Налиму-Курычу-Веснухе.
— Чё надо?! — громко повторяет он.
— Да ничё!!
Я аж подпрыгиваю! Это «да ничё!!» Курыч у самого моего уха выкрикивает.
— Ничё!! — орёт Налим.
