Но у Леськи была именно такая комната.
Войдя, я на секунду зажмурилась — после полумрака коридора слепило глаза от яркого света и обилия красок.
Комната была салатовая, оклеенная безумными мохнатыми обоями, которые собирали пыль и доставляли хозяйке немало хлопот: их приходилось периодически пылесосить. Одна стена, выкрашенная в чёрный, была гладкая. На ней висел плакат с героями «Сумерек», несколько чёрно-белых фотографий и мои рисунки. Мне, разумеется, было приятно, что подруга так ценит моё творчество, но соседство этого сумеречного плаката как-то оскорбляло.
Мягких зверей здесь было столько, что создавалось впечатление, будто находишься в магазине игрушек: со всех сторон глядели котята, кролики, собачки, слоны, бегемоты — и, разумеется, плюшевые медвежата всех цветов и размеров. Огромный медведь сидел в Леськином кресле и делал вид, будто читает глянцевый журнал.
Построив себе гнездо из мягких игрушек, Леська уютно среди них устроилась и принялась рассказывать:
— Мы договорились встретиться сегодня — помнишь, я тебе говорила? — я пришла, а Эдвард — нет. Зашла в аську — его там тоже нет. Vkontakte не зарегистрирован, говорит, что не любит соцсети. С ним что-то случилось! Я даже юбку красную надела, новую, позавчера купила, вон на кресле рядом с медведем лежит… И даже совсем почти не опоздала! А он не пришё-о-ол!
Леся уткнулась лицом в игрушки и зарыдала в голос.
Вечно она драматизирует.
— Успокойся, — говорю, гладя её по выпрямленным ради Девяносто Третьего волосам и разгребая всю эту плюшевую массу, чтобы подругу совсем в неё не засосало. — С ним ничего не случилось, он зайдёт вечером в аську и всё объяснит.
— А вдруг он меня увидел, я ему не понравилась, и он ушёл? Я в жизни такая же, как на фото? — обеспокоенно спросила Леся, поворачиваясь ко мне зарёванным лицом.
— Разумеется, нет. Ты вся красная, с опухшими глазами и размазанной тушью. Эдвард упал бы в обморок, увидев тебя в таком виде.
— Да ну тебя! — сердито проворчала Леська и начала щипаться. Я ткнула её в бок. Мы обе скатились с дивана, с грохотом приземлившись на ковёр в виде шкуры зебры. Те полоски, что должны быть белыми, были насыщенного цвета фуксии. «Зебра-эмо» — называет её Кирюша.
Лесины глаза вдруг округлились.
— Ой, да ты опять без маникюра! — ахнула подруга, мгновенно забыв о своём горе. — Давай-ка я накрашу тебе ногти. Какой лак хочешь?
— Угадай.
Деловито роясь в косметичке, Леся шмыгала носом и снова становилась нормальной — насколько это возможно в её случае.
