Хойт и Вэнс – последний все еще на четвереньках – молча созерцали результат своих согласованных действий. Их противнику, по собственной вине превратившемуся в жертву, явно было очень больно. Он открыл глаза и, удостоверившись, что бить его не собираются, прохрипел:
– Мудаки… вот мудаки… – Потом, неизвестно почему, он опять закрыл глаза, сжал зубы и сумел снова выругаться только пару секунд спустя: – Козлы… козлы гребаные…
Поняв, что охранник, по крайней мере в ближайшее время, не представляет опасности, друзья, повинуясь невольному порыву, одновременно развернулись и поглядели в ту сторону, где развлекались мужчина и девушка. Но там уже никого не было.
– Что будем делать? – шепотом поинтересовался Вэнс.
– Сваливать отсюда на хрен, – ответил Хойт.
Предложение было принято единогласно. Они побежали напрямик через кусты и по клумбам, упругие ветки то и дело хлестали их по лицу. Вэнс на бегу все время повторял:
– Самозащита, самозащита… это была… просто… самозащита.
Впрочем, скоро он запыхался и, оказавшись перед выбором – бежать или говорить, предпочел первое.
Добежав до опушки Рощи, откуда уже рукой подать было до общежития, Вэнс сказал:
– Все… сбавляй ход. – Он настолько устал, что мог произнести между вдохами не более двух слов. – Давай… пойдем… спокойно… как будто… ничего… не случилось.
Выйдя из тени деревьев, приятели постарались идти как ни в чем не бывало, прогулочным шагом, и все было бы просто замечательно, если бы не слишком громкие хрипы, вырывавшиеся из груди у обоих, и пот, ручьями лившийся по их спинам.
Вэнс продолжал отдавать распоряжения:
– Мы не должны, – вдох-выдох, – говорить об этом, – вдох-выдох, – никому. – Вдох-выдох. – Договорились? – Вдох-выдох. – Слышишь, Хойт? – Вдох-выдох. – Эй, Хойт! – Вдох-выдох. – Твою мать! – Вдох-выдох. – Хойт, слушай меня!
Но Хойт не только не слушал, а даже не смотрел на него. Нет, адреналин не менее бурно заставлял его сердце учащенно качать кровь, чем у Вэнса. Однако этот гормональный всплеск вызвал у Хойта лишь какое-то временное счастливое помешательство, но отнюдь не страх или озабоченность. В голове у него по-прежнему шумело, но этот шум не мешал радоваться жизни, а радоваться было чему. Он вырубил этого козла! Как отлично он швырнул этого качка через спину Вэнса – Боже ты мой! Хойту не терпелось скорее вернуться в общежитие Сент-Рей и всем рассказать о своей победе. Это сделал он! Теперь он станет легендой студенческого союза. Да что там – весь университет будет говорить только о нем. При мысли об этом по телу Хойта пробежала приятная дрожь. Он испытал древнее, известное с первобытных времен чувство – восторг воина, вышедшего из битвы победителем.
