Так продолжалось почти год. День тянулся за днем, неотличимые точно капли воды. Я ел, спал, дышал — и это все. Единственное, что помогало мне держаться на плаву, — дети. Я растил их как мог, стараясь делать все как можно лучше, не слишком их баловать и не показывать им, как меня пугает ответственность за то, чтобы они выросли порядочными людьми.
Если говорить о моей личной жизни — ни в мое сердце, ни в мою постель я после смерти Орели никого не допустил, и не потому, что случай не представился. После того как все газеты написали о моем горе, некоторые мои подруги кинулись проявлять нежность и готовность помочь. Вы себе и представить не в состоянии, какое множество женщин стремится вас утешить в подобные минуты. Все они преисполнены сострадания, все прекрасно понимают ваше положение, но попробуй только запустить их к себе под одеяло — тут-то они и покажут, на что способны. Я чувствовал себя куском мяса в кольце гиен: кому достанется добыча? Должно быть, у меня за спиной постоянно об этом судачили и строили прогнозы… Но это, так сказать, внешняя, светская сторона моей жизни, а на самом деле в ней стоял мертвый штиль, если не считать письма, полученного три месяца назад.
Дорогой Жюльен,
Только на этой неделе узнала, какое горе на тебя обрушилось, и хочу сказать тебе, что очень опечалена. Конечно, мои слова тебя не утешат, но мне просто необходимо высказать тебе всю мою нежность, кому же, как не мне, поддержать тебя в этом испытании. Должно быть, тысячи людей сейчас только и говорят тебе, что жизнь продолжается, — не слушай их, плачь, пока хочется плакать. И сам увидишь, как в одно прекрасное утро на твое лицо вернется улыбка.
Целую тебя.
Софи
P. S. Если я тебе зачем-нибудь понадоблюсь:
+62(361)77 34 78
Получив письмо, я сначала обрадовался, потом призадумался: ну и что теперь? Я был как флюгер на крыше деревенского дома: ветер дует, а я не знаю, куда повернуться. Прошло уже два года после поездки на Бали, разбившей надежду вернуть мою женщину. И вдруг это письмо. Я не знал, как поступить, и, прочитав его, спрятал в ящик шкафа в гостиной…
Наступила весна 2000 года. Я, как и все, почему-то рассчитывал, что с началом нового тысячелетия в нашем мире что-то изменится. К сожалению, все у всех осталось по-прежнему, за исключением разве что Пако Рабана[8], который после своих сомнительных предсказаний отправился в добровольное изгнание. На горизонте ничего не маячило, только футбольная Франция готовилась снова болеть за команду Зизу. Должен признать, это наша лучшая десятка со времен Платини. Зизу — не просто футболист, Зизу — инопланетянин, на поле он великолепен, и я очень его уважаю. Да он и в жизни не такой, как все. Мне повезло встретиться с ним во время одного телешоу, и я на себе ощутил его неординарность. Он идеально встраивается в команду и обладает колоссальным игровым умом. Приближение чемпионата Европы еще больше сблизило меня с Аленом и Пьером. Мы провели немало вечеров за бесконечными обсуждениями и спорами, предсказывая исход того или другого матча. Я был уверен, что победа останется за Францией, а мои друзья влились в ряды вечных скептиков и со мной не соглашались.
