— По-моему, неплохо. Сменила адрес и теперь живет в Англии.
— Она была одна?
— Нет, с каким-то типом, такой британский хлыщ. Ровно из тех, кто бесит тебя и…
— И?
— И она о тебе расспрашивала.
— А что ты ей сказал?
— Что ты живешь на юге с потрясающей женщиной и что ты счастлив… Я ведь не ошибся? Ты же счастлив?
— Да-да, ты все правильно сказал, я счастлив, я совершенно счастлив.
Бес — после трех лет изгнания — снова в меня вселился. И зачем только Ален мне все это рассказал? Зачем он это сделал? Может, он решил, что Экс — не место для меня? Наверное, мой друг знает меня куда лучше, чем мне казалось…
С этого дня начался наш разлад с Жюли. Пришла осень — и мы стали ссориться, теперь для ссоры годился любой предлог. Я поминутно был готов взорваться. Что бы она ни сделала, меня все злило; то, что раньше мне в ней нравилось, — теперь безумно раздражало, а это ощущение всегда означает, что роман подошел к концу. Именно в это время я впервые услышал, как Жюли кричит. Но может быть, она делала все это нарочно? Может быть, она поняла, что в мыслях я ее уже бросил, и хотела ускорить финал? Какая удивительная женщина!
* * *
И вот наконец утром третьего ноября я захлопнул за собой дверь ее квартиры. Ушел потихоньку, не прощаясь. Небо над Провансом слепило синевой, день выдался теплый и ясный, но меня знобило. Мне было грустно, мне было стыдно. Я понимал, что сделал Жюли несчастной, хотя и знал, что разрыв нужен ей не меньше, чем мне: ведь я не любил ее так, как любила меня она. И я не мог обманывать ее. Жюли заслуживала искренней любви.
Все то время, что я прожил в Эксе, парижская квартира меня ждала. Я оставил ее за собой, должно быть в глубине души понимая, что еще вернусь.
В Париже я полностью отдался работе: сначала играл одну маленькую роль за другой, потом роли стали не такими уж маленькими. Я понемногу обретал имя и профессиональную репутацию.
Меня уже знали как хорошего актера. В мае 1990 года мой агент раздобыл для меня роль в английском телефильме. Мне предстояло играть живущего в Лондоне француза. Съемки должны были продлиться два месяца и изменить мою жизнь… на время.
Лондон, Карнаби-стрит, половина девятого утра. Десятый день съемок. Группа изо всех сил старается угодить режиссеру Идену Клайву. Удивительная личность. Он бесспорно талантлив и признан во всей Европе.
Спать хочется смертельно. Пока гримерша в вагончике пытается меня растолкать, в дверь стучат:
— Excuse me, Sir, тут для you little письмецо.
