Шли дни, недели, подходил к концу 1864 год, а Бодлер все более нищал. За пансион в гостинице «Гран-Мируар» он задолжал за три месяца и понятия не имел, как сможет расплатиться и справиться со всеми расходами, связанными с его пребыванием в Бельгии. Ему едва хватало денег на пропитание и на марки для писем, которые он продолжал посылать разным адресатам во Францию. Среди них — госпожа Опик, чье здоровье оставляло желать лучшего, а также парижский литературный агент Жюльен Лемер, с которым Бодлер познакомился в 1846 году в «Диван Лепелетье» и которому поручил вести переговоры с издателем об уступке прав на некоторые из его книг.
И конечно, существовал неизбежный Нарсисс Дезире Ансель, единственный человек, который по закону мог обеспечивать его средствами. И Бодлер в который уже раз умолял его прислать деньги. Он уверял, что, как только получит их, сразу расплатится со всеми долгами в Бельгии и в середине декабря вернется в Париж. Обещал. Клялся.
Ансель выслал ему требуемую сумму, но Бодлер уклонился от выполнения взятого обязательства. Сознавая некорректность своего поведения, он отправил Анселю письмо с объяснениями.
«В последний момент, в минуту отъезда, — писал Бодлер, — несмотря на желание вновь увидеть мою мать, несмотря на страшную скуку здешней жизни, скуку еще более неодолимую, нежели та, в которую меня погружала французская глупость и от которой я так страдал столько лет, меня охватил ужас, жуткий страх, страх снова погрузиться в мой ад — пройти по Парижу, не имея уверенности в том, что смогу раздавать там деньги направо и налево, что обеспечило бы мне истинный отдых в Онфлёре. И тогда я написал письма в газеты и друзьям в Париже, а также человеку, которому поручил мои текущие дела, то есть продажу четырех томов, тех самых, которые я так credulously[52] приехал предложить этому гнусному Лакруа».
Да, в Бельгии он скучал ужасно, чудовищно, а тех, кто был способен развлечь его, можно пересчитать по пальцам: Стевенсы, Фелисьен Ропс, Огюст Пуле-Маласси… Прожив какое-то время на улице Миди в Брюсселе, тот нашел себе пристанище на юго-западе столицы, в тихом пригороде Иксель на улице Мерселис. Он издавал эротические и упадочные книги, некоторые ограничейным тиражом с непристойными фронтисписами Ропса, и дом, где он проживал, стал проходным двором, что совсем не нравилось обитателям квартала. Кое-кто хотел даже обратиться в полицию… Два-три раза в неделю Бодлер приходил к Пуле-Маласси ужинать и соглашался выполнять мелкую издательскую работу в надежде, что это принесет ему хоть немного денег.
